С тех пор как объявили об их помолвке, он ни филлера не дал на домашние расходы. Ему было даже приятно, что родители не осмеливались просить у него.

«Теперь вы не попросите, — думал он про себя, — знаете, что собираюсь жениться на богатой, потому, стало быть, коплю. Вот если бы я обвенчался со своей возлюбленной, красавицей Жужикой Хитвеш, вы бы, наверное, шкуру с меня спустили, только бы отобрать все до последнего гроша». Гневу его не было конца.

Немного спустя он пошел за покупками. Купил себе три рубашки и собирался со временем купить еще три пары брюк, шесть хороших носовых платков, новую, как у господ, шапку и начал прицениваться к костюму.

Когда он в первый раз пришел домой с покупками и принес три рубашки, мать в ужасе посмотрела на него. А бабка не вытерпела и прошамкала:

— О, сынок, зачем это тебе… Они тебе купят… Они приоденут…

Он понял. Ее слова означают: ничего, мол, не покупай, давай лучше деньги в дом. На лицах младших братьев была видна зависть: «Смотри, у Йошки уже есть свое добро: три новые рубашки!..» Наконец договорились, что в двух рубашках пойдут на свадьбу два старших сына…

Йошке не хотелось ссориться, и он проворчал: «Получите кукиш с маслом…» И уже больше ничего домой не приносил. Зачем дразнить домочадцев? Он зашел к глухому Дарабошу и отдал ему новые приобретения — пусть-де старик сохранит их до свадьбы.

— Все кончено? — спросил старик, намекая на прежнюю любовь.

— Кончено.

Старый Дарабош понял, что зря сватал Жужику, и опустил голову.

— А она красавица.

— Еще бы.

— Да и любила тебя.

— Любила.

— А эта тоже?

— Мне все равно.

Старик только покачал головой. Он этого брака не одобрял. Хотя бы только потому, что в первый раз его пригласили, а теперь обошлось без его помощи.

— Мать как?

— Рада.

— А отец?