— Насвистывает.

— А бабка?

— Кашу ест.

— Ну-у.

— Но от меня теперь они ничего не получат, кроме дули под нос.

Старик покачал головой, принялся укладывать в шифоньер завернутое в целлофан белье и прочие веши Йошки.

Хорошее ли это дело, когда человек, повесив нос и готовый в любую минуту расплакаться, собирается жениться.

Где бы Йошка ни был, он то и дело останавливался и обращался к небу: «Господи, ты всемогущий… разве это жизнь?»

Хотя бы раз увидеть ту девушку. И тогда умереть.

Сможет ли она жить? без него? эта бестия?

Он уже слышал про сапожника… Что же, будет барыней!.. В шляпе… Даст себя обнимать, целовать… Он тоже, когда на него находил раж, так обнимал дочь Мароти, что казалось, вот-вот задушит от злости. И, закрывая глаза, чтобы не видеть, тискал и целовал, но никогда не чувствовал запаха тела Жужики Хитвеш.

24

24

В понедельник утром Жужика проснулась, готовая на все, даже на смерть. На что только ни способна девушка, когда что-нибудь задумает! Голова у нее шла кругом, и она не знала, наяву все это или еще во сне, но все делала так, как нужно было. Только женщины обладают подобной силой.

Она улыбалась, была нежной и такой ласковой, что мать не узнавала ее. Теперь бы она не ошиблась, сказав, как обычно «С твоими проказами самому черту не справиться». Жужика была сейчас и в самом деле необыкновенно хитра; она сделала, что задумала: сбегала в дом инженера, стащила револьвер и спрятала его за пазухой.

В воскресенье младший брат, Ферко, поссорился со своей хозяйкой, где был в услужении, за то, что не сумел угодить, и убежал домой. Теперь, узнав о свадьбе Йошки, он и не думал о возвращении. Готовится пойти на свадьбу.

В Дебрецене существует старый обычай, по которому юноши и дети, если их даже не пригласили, приходят на свадьбу в масках и бегают за каретой невесты, заглядывают в дом в надежде на стаканчик вина, кусочек пирога или куриную ножку.

Жужика никогда в жизни не переживала таких трудных дней. (Только гордость придавала ей силы, — пусть не видят, что она страдает!) Тяжелая холодная железка то и дело напоминает о себе, и девушка согревала ее у себя на груди: вот что доставит ей радость: «Одну пулю тебе, одну мне и — все».

«Одну пулю тебе, одну мне…» Но как?

Она передумала все на свете: подстеречь за забором?