Примечание: Вот откуда „идеальное“ в любви, особенно первой любви, особенно у юных, что обычно оканчивается не достижением „тайны“, а… плотским актом, привычкой, скукой, новым „поиском“, что, идеальное, разлетается дымом, скрывается от нас, когда мы „засыпаем“, т. е. отдаемся земному. Отсюда, из этих двух начал в ней, – Даринька – нечеловеческая борьба с искушениями, ее томления и ее страдания. Ее „сны“ – проникновение в ее „реальность“ – ирреальность, как бы, из сна в явь, в ее „явь“. Мат. Агния, Крест, все сны, много. Голос, Молитва и ее сила. Видения „наяву“. Ее происхождение – от двух корней: в ней на две трети существа от святых, от духовности: на одну треть – от плотского, от страстей, от – крови. От прелюбодеяния – от смешения – смешения родилась, носительница двух начал. Начало плотское, страсти, красота, – все это в ней оболочка сна, сон, и потому она сомнамбула, – безвольна, готова отдаваться, часто на краю бездны – однажды уже упала в 4 главе – совсем юная, обольщенная, не сознавая. А духовное начало, мир, куда она тянется, – для нее – реальность самая верная и видимая даже, – грезит, слышит „голоса“, и все возможно, – чудеса. Сон – так говорит ей старец? Отсюда вечная в ней тревога – „пробуждения“! – истома, мука, борьба, искание, – и инстинктивное все, интуитивное, ибо она не искушена образованием и анализом. В ней кричит, зовет ее тот мир, о котором мечтает поэзия, грезит философ, ищет, который знает религия. Этими двумя началами, двумя мирами – сном – действительностью – временным, – и – „жизнью“, ирреальным – вечным, жило и живет человечество, это „гвозди“, на которых стоит вся жизнь, это – относительное и абсолютное, время и вечность, материя и Дух. Мир спит в плоти, в грехе, и – должен проснуться в вечное…»

Эта страница И. С. Шмелева, как бы вскрывает внутренний мир, устремление Дариньки и всего романа «Путей небесных»: – «Путь восхождения» в радостях и томлениях бытия земного.

В маленькой записной книжечке Ивана Сергеевича остались записи, скорее краткие заметки, те вехи, которые он делал для себя, для дальнейшего развития, внутреннего творческого процесса, подготовлявшегося для 3-го тома «Путей небесных». Прежде чем приводить эти странички, для ясности и понимания их, необходимо дать некоторые вводящие пояснения.

Иван Сергеевич в беседах с близкими и друзьями говорил о том, что в этом 3-м томе ему хотелось выявить многое из жизни Русских монастырей и русских старцев, их значение в русской культуре и в духовном их водительстве Русского народа в целом, а также и отдельных замечательных русских людей. Это же относилось и к Виктору Алексеевичу, и к Дариньке, которые, как видно, уже из 1-го тома романа, часто посещали Оптину Пустынь. На стр. 48 первого тома говорится: «Много лет спустя старец Амвросий Оптинский открыл ему глаза на тайну»… Эти слова относятся к самому главному, самому существенному, к тайне совершенного им – Виктора Алексеевича – греха, и значение этого акта «прозрения Света Истины через грех».