— Ни на минуточку не могу. За коровками в стадо бежать надо... Хоть какие уж там коровки. Два десять какие-то раз по семь. Вы уж если когда-нибудь ещё пойдёте, может, то заходите, заходите.
И хотя все — и она сама — понимали, что за коровами идти рано, все сделали вид, что так и надо.
— Мужик когда вернётся? — коварно улыбнулся Петр.
— Завтра, миленькие, завтра.
— Так передавай ему привет от Христа с апостолами, — улыбнулся Петро. — Ещё раз будь благословлена за доброту.
Он знал таких людей.
Они двинулись своей дорогой, а баба побежала своей.
И когда они отошли уже очень далеко, Левон-Петро внезапно захохотал. Все начали расспрашивать, и тогда он рассказал им всё. Христос даже побледнел.
— Вернёмся.
— Поздно. Теперь, наверно, она с лозиной к стаду идёт, а из сундука, из всех щелей, дым валит. Пока дойдём... Пока то... А ты что, Иисус? Погони боишься? Мужик завтра вернётся.
— Может, она это потому сказала, чтобы мы вечером не вернулись, — боязливо предположил Андрей.
— Глупость! — возразил Петро и вдруг снова засмеялся. — Если бы она не была так умна да не выжила нас сразу из хаты. Ну, начала бы кадка тлеть — учуяла бы! А так... «коровки». «Пускай поды-ха-ют...» Вот, теперь она, наверно, к стаду подходит... А дым уж из окон...
— Вот что, — сказал Христос. — Правда, возвращаться поздно. Так садись, женщина, на мула и езжай. А мы за тобою. И — бегом! Чтобы все эти деревни cтороной обойти, за собой оставить. Чтобы ночевать во Bceлюбе, а то и дальше. Поймают — голову оторвут. А тебе, Петро, за такие дела я в другой раз все палки обломаю о плешивую твою пустую конавку.
Они шли быстро. Они почти бежали за мулом. Но Петро всё равно иногда останавливался и, задыхавшись, смеялся.
— Вот, скотину гонит... Вот, дым увидела...
А через некоторое время:
— Вот, подбежала... Дом горит... Ясным, холера на него, пламенем...
И потом:
— Вот, пластом лежит!.. Вот, ревёт!
Когда они таким образом уже ночью добежали почти до Вселюба, увидели огоньки и, обессилевшие, пошли немного тише, Раввуни внезапно выругался: