— На улицу, — крикнул муж. — Там они! Н-ну, мы им!

Магдалина поднялась от печки и вышла за ними в сени.

— Слушай, — обратилась она к мужу. — Ты знаешь, что на этих людях?

— Подохнуть, если бы ещё не знать?... Убью стер­вецов!

— На этих людях дело и дыба самого кардинала. Их вот-вот должны взять. Сообразил?

Шляхтич оторопел.

— Х-хорошо, — наконец ответил он. — Убивать не буду. Но уж д-дам-дам! За мной, хлопцы!

...Апостолы убегали как могли. А за ними, отовсю­ду догоняя, валили всадники и пешие с палочным кро­пилом.

Илияш-Сымон, к счастью, успел спрятаться в воде возле бобровой хатки да сидел там, пуская пузыри.

Всадники гнались за Тумашем. Он вертелся с са­блей, отгоняя всех, сопел, а потом с кошачьей ловкостью почти взбежал на берёзу. Берёзу начали трясти.

— Я дворянин! — кричал он сверху.

Остальные же сполна испили чашу свою. За ними гнались до тракта самого и ещё дальше и, трепля, спра­шивали:

— Пророки, пророчествуйте, в котором лесу те пал­ки росли?

Они, ничего на это не ответствуя, изо всех сил убегали от опасности.

СЛОВО ОТ ЛЕТОПИСЦА

«...пока живота своего поправили, повторяли многократ те слова: тяжело нам страдание панское и апостольские повинности на теле своём носить. Волеем так в своей шкуре ходити, просто жити на свете без вымыслов мошеннических, ибо это нам первый раз заплатили, ибо нам зась не казна другой раз пророчествовать. И там жили в спокой­ствии».