«И вторглись, и ворвались татарове крымские в наши края, и случилось так, что не было им, упущением Божиим, преграды, и рассыпались они там и там. О войско вели­кое, много тысяч ездовых! О горе великое! Не надеялись на то, всегда с покорностью Бога великого о мире и спокойствии умоляя, в мире проживая.

И земля горела, и хаты, и людей в плен вели, и клейма на лоб ставили, как скоту.

И рассыпались татарове по земле нашей, как саранча, о ко­торой в Откровении святого Яна Богослова, Апокалипсисе тож, пророчено. Всё, будто у него, исполнилось. По облику даже: «По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней — как бы венцы, похожие на золотые, лица же её — как лица человеческие... На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев её — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну». И исполнилось то, что: «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут её; пожелают умереть, но смерть убежит от них».

Но ещё пострашнее было, нежели Апокалипсис. Ибо шли они, летели они, а вместе с ними летел зверь из бездны, наре­ченный слонь. Латиняне говорят — лефант, а наше — слонь. Та слонь толстомясая, поперёк себя толще, в высоту себя длиннее, ноги — словно деревья и толстые, как кадь, бесшёрстая, страховидная, большеголовая, горбоспинная, с задницей вислой, будто у медведя (без шерсти только), и походкой, как медведь, и вместо носа как словно хвост и два зуба, как у ве­пря, так и этак и вверх, и уши, словно одеяла, а в носу-хвосте — цепь побивающая.