— Ну как же, как же!

— Хорошо, — сказал Пугачев. — Я посоветую.

На совещании он провалял ваньку два часа, но так и не понял, о чем там говорили, к каким выводам пришли. Лаврюк дважды обращался непосредственно к нему, выяснял его мнение, и Пугачев с идиотски глубокомысленным видом кивал: «Да, разумеется, я согласен. Совершенно согласен». Один раз он, видимо, согласился так невпопад, что на некоторое время воцарилось гнетущее молчание, которое торжествующим голосом нарушил Петр Гаврилович: «Видите! Я же предупреждал!»

Когда возвращались из кабинета Лаврюка, Шурочка Мамаева шепнула ему с горьким упреком: «Ты, Федор, вел себя блистательно. Прямо Макиавелли какой-то».

И с ней Пугачев тут же согласился: «Да, да, я понимаю, разумеется…» — после чего Шурочка споткнулась на паркетном полу.

Ровно в пять позвонила Надя:

— Ты меня разыскивал, Феденька?

— Да… то есть…

— Мы что, не встретимся сегодня?

Пугачев огляделся, никто вроде не прислушивался.

— Надя, у меня неприятность, то есть… ну…

— Да говори же.

— Клара приехала. Алешина мама.

Он перевел дух. Надя молчала.

— Ты слышишь, Наденька?

— Слышу. Ну и что?

Действительно, ну и что.

— Мы не сможем с тобой встретиться сегодня.

— Ничего, встретимся завтра… Она надолго приехала?

— Я не знаю.