— Откуда, лесные духи, путь держите?

Серега — он так вымахал за последние два года, так раздался в плечах — в тон милицейскому чину весело отрапортовал:

— Чуть ли не с того света! В Соловьихин квартал шастали, зверью подшефному корм подбросили.

Пуговкин настороженно сощурился.

— Ну, и как? Никто не повстречался?

— Встре-этили, — протянул нарочито не спеша Серега, слегка сдвигая назад малахай. Глаза его, затененные густыми ресницами, плутовато замаслились. — Двух молодых оленей повстречали да сохатого. Правда, сохатый стороной пробежал, не поздоровался с нами.

Упругие, кирпично-бурые щеки Пуговкина совсем потемнели.

— Ну, а без этих самых… шуточек?

— Да кого в такой глуши встретишь? — сказала устало Степа. — Звери да птицы… и те наперечет.

— Ты, Бородулина, случаем, не замуж вышла за данною зубоскала? — спросил Пуговкин, видимо начиная сердиться.

— Замуж? — Степа прыснула в кулак. — Да у него, старшина, уже есть жена. Неужто новый закон вышел: вторую можно заводить?

— Выходит, ты по-прежнему в одном лице кукуешь на Старом кордоне?

Степа пожала плечами. И одарила блюстителя порядка откровенно насмешливым взглядом.

— Что ж делать? Никто не сватается. В перестарки записали меня женихи!

Тяжело сопя, Пуговкин полез в машину. И, уж взявшись за ручку расхлябанной дверки, чтобы ее захлопнуть, обронил напоследок:

— Смела, ничего другого не скажешь! Надоест лесничихой служить, приходи в милицию. Оформим!

И «газик» шустро покатил дальше, обдавая и Серегу и Степу удушливо-смрадным облачком.

— Не зря, похоже, болтают всякое, — не сразу проговорил Серега, съезжая на обкатанную дорогу. — Вы, Степанида Ивановна, поосторожнее будьте. Не очень-то…

Степа махнула беззаботно рукой в шерстяной пестрядинной варежке:

— А кому, Серега, я нужна? В моих хоромах одни голые стены. Ну, а ежели сунется кто… мой Барс, он любому лиходею горло перегрызет. А этот Пуговкин… неужто его не знаешь? Он мастер потрепаться!