Отец заглядывает Андрейке в глаза, добродушно, с ленцой улыбаясь.

— Тебе, Андрей, может, сны страшные снятся? А?

Опять молчит Андрейка. Он уж другую конфету засунул за щеку.

— Я кого спрашиваю?

— Сны, — кивает Андрейка.

— И что же тебе снится? — допытывается отец.

Прижимаясь щекой к широкой теплой отцовой груди, Андрейка со вздохом говорит:

— Лужи. Ба-альшие-разбальшие. Как море!

Отец и мать смеются. Не смеется лишь бабушка.

— Лужи, — ворчит она себе под нос. — От этих луж одно сплошное наказанье!

Мужчина

Мужчина

Целых два месяца люди не видели солнца. Над раскисшей от дождей унылой землей клубились зловеще мутно-фиолетовые облака. А в начале августа сильные ветры изорвали в клочья угрюмые тучи. И хлынуло на поселок солнце.

Правда, из-за повеселевших в последние дни елей нет-нет да и выглядывали таинственно-белые облачка, но они уж никого не страшили, К нестерпимо жгучему солнцу эти воздушные облачка не решались даже приблизиться, а лишь кружили и кружили над лесом, будто стайка диковинных птиц.

Выбегая после завтрака на крыльцо, Андрейка прыгал на зеленую лужайку и припускался бегом к новому бревенчатому дому лесника Нилыча. У рыжебородого лесника, кроме пресерьезного волкодава Султана, сидевшего на цепи, была еще шустрая дворняга Муха. С ней-то — черно-жуковой, в белых тапочках — и любил Андрейка поиграть.

А что же еще делать? Кораблики Андрейке надоели, да и лужи все до одной высохли. Вот и бегал смуглеющий день ото дня Андрейка в гости к общительной Мухе. С ней и на опушку леса не страшно пойти, и на ромашковой поляне весело поваляться. Как-то под выходной мама явилась из города без папы. Папа, оказалось, в командировке. Но приехала мама не одна.

— Андре-ей! — позвала мама с улицы. — Иди-ка гостей встречай!

Андрейка вылетел стремглав на крыльцо да так и замер на месте. У крыльца стояли три худенькие стеснительные девочки в новых цветастых платьях.

— Ну, что же ты? — засмеялась мама, опуская к ногам большой увесистый рюкзак. Она тоже была нарядная. — Или не узнал своих двоюродных сестриц?