Противоречивые чувства обуревают Юргена — то он радуется, то близок к отчаянию. На следующий после празднества день он отправляется к Мюльхайму и излагает ему просьбу Майерса. Капитан долго молчит, потом задает вопрос:

— Стало быть, вы поддерживаете просьбу Франка Майерса, так и не выяснив причины?

— Майерс не из тех, кто станет просить о чем-то без особой на то нужды… Раз просит, значит, отпуск ему просто необходим. Я готов поручиться за него и взять ответственность на себя.

Капитан испытующе смотрит на Юргена:

— Право, я иногда не знаю, что с вами делать. Не кажется ли вам, что в данном случае вы превышаете свои полномочия? Вы заявляете, что готовы взять на себя ответственность, хотя вам прекрасно известно, что отвечать буду я, если подпишу приказ на отпуск…

— Вы меня не так поняли. Я говорю об ответственности в смысле доверия к человеку…

— Пусть он подает рапорт, хотя мне это и не нравится.

У Юргена вертятся на языке возражения, но он сдерживает себя, вытягивается по стойке «смирно» и говорит:

— Благодарю, товарищ капитан!

— Вот еще что, — задерживает его Мюльхайм. — От вас после отпуска я тоже жду сообщения. Понимаете, что я имею в виду, товарищ лейтенант? Ясность нужна и мне, и вам, хотя бы для того, чтобы принимать решения, руководствуясь не эмоциями, а фактами.

Юрген опускает глаза.

— Я не хочу оказывать на вас какого-либо давления, — продолжает Мюльхайм. — В последнее время я много думал. Думал о вас, о положении, в которое вы попали, о сложностях жизни. Принимая решение, согласуйте его с собственной совестью, тогда оно будет действительно правильным, ведь совесть — самый строгий судья, от нее не уйдешь… А теперь ступайте и скажите сержанту Майерсу, что отпуск ему я разрешаю.

По вечерам Юрген отправляется гулять по улицам, проводит репетиции с хором. Получасовая программа уже готова. Теперь следует постепенно расширять репертуар и шлифовать отдельные номера: октябрьские праздники не за горами.

Всякий раз, когда Юрген входит в репетиционную, он ищет глазами Ингрид, но ее нет. Он старается скрыть разочарование — это не всегда ему удается.

— Фрейлейн Ингрид больше не будет ходить на репетиции? — спрашивают его ученики.

— Не знаю. Вам это лучше известно, ведь вы видитесь с ней каждый день.

Мальчишки молчат, а девчонки шепчутся в уголке, хихикают.

— Может, что-нибудь передать ей? — спрашивают мальчишки, прощаясь с Юргеном на улице.

Тот делает вид, что ничего не произошло:

— Передайте привет, если увидите.