— Кантер занят по службе… Стало быть, поедешь ты.

— Куда?

— На кабана. И не вздумай отказываться. Так согласен?

Юрген соглашается нехотя, причем Фрейд заверяет его:

— Не пожалеешь. Это я тебе точно обещаю!

Они отправляются на мотоцикле с коляской. Оказывается, Оскар Фрейд отличный водитель. Он так приподнимает коляску над лужей или над глубокой колеей, что Юрген в испуге хватается за борт, чтобы не выпасть, зато на мокрой луговине Фрейд равномерно держит газ и мотоцикл благополучно преодолевает ее.

Выехав на лесную лужайку, они останавливаются. Фрейд достает из коляски ружье. Некоторое время они идут лесной просекой. Сквозь сомкнувшиеся над их головами ветви проглядывает багрово-золотое закатное небо. Потом они забираются на настил, оборудованный на дереве. Направление ветра благоприятствует охоте. Фрейд вытаскивает из рюкзака одеяло и расстилает его.

— Иногда часами приходится ждать, пока увидишь какую-нибудь живность, — поясняет он.

— Теперь я должен, конечно, сидеть не шелохнувшись? — спрашивает Юрген, когда они усаживаются рядом.

Фрейд кивает:

— У зверей более острый слух, чем у людей, не говоря уж о чутье. А вот зрение их подводит: если предмет не шевелится, зверь не воспринимает его как угрозу. Поэтому сиди смирно, а если надо изменить положение, делай это осторожно…

Юрген прислоняется спиной к настилу. Перед ним расстилаются поля, над которыми сгущаются сумерки. Картофельная ботва уже начинает вянуть, а свекольные листья еще густо-зеленые. От ручья, протекающего внизу, поднимается марево, заботливо укутывающее берега. Оба молчат. Мысли Юргена обращены к Ингрид. Он представляет ее комнату, ее самое. Как он скучает по этой женщине!..

— Так и до ручки можно дойти, — сказал ему как-то вечером Кантер, когда он, по обыкновению, стоял у окна и неподвижно глядел в полумрак улицы. — Ты просто не выдержишь. Поезжай и покончи с этим.

Юрген ответил с отчаянием в голосе:

— Каким образом? Сказать ей, что у меня есть другая?

— Рано или поздно тебе придется это сделать. Если не хватает мужества сказать лично, напиши письмо.

— А что я ей напишу? Разве все, что нас связывает, перечеркнешь письмом?

Кантер беспомощно посмотрел на Юргена:

— Просто я вижу, как ты мучаешься… Извини, если я сделал тебе больно…