— Вот это тебе… Здравствуй, Нина, — сказал он, весь красный.
— Здравствуй, Юра. Извини…
Макора вышла на кухню ставить самовар. Когда она вернулась, Юра и Нина мирно беседовали. Нина ела мандарин, сочный, золотистый, словно наполненный солнцем. Глаза у нее блестели, и впервые после болезни она улыбалась светло и счастливо.
— Хватит тебе, Нинуха, валяться в постели. Вставай, поднимайся, рабочий народ! — озорно запела Макора, взяла Юру за чупрун и потянула к двери. — Выйди пока, дай прифрантиться невесте, жених…
В кухне Юра встретил Егора Павловича. Тот снимал заколевшие за день валенки, кряхтел. Кивнул Юре.
— Сидишь все? Как там дела-то? Скоро поправится твоя знакомая?
— Не знакомая, Егор Павлович, а невеста…
— Ишь как! Легко у вас, у молодяжек, получается. А у меня, брат, так не выходило… Двадцати пяти втюрился, а сорока пяти женился, двадцать годиков в женихах ходил… в Макориных. Ну, что по глупости на Паране женился, то не в счет…
3
Васька Белый приложил свою огромную рукавицу к шапке, расцвел лицом и громко сказал:
— С законным, значит, браком вас, товарищ уполномоченный!
— Спасибо, — ответил Юра, тоже приложив ладонь к козырьку. — Откуда вам известно о моем браке?
— Эко дело, откуда известно. Ваське Белому все известно. В поселке-то меня знают, ничего от меня не таят. А вы, товарищ уполномоченный, меня, старика, обманули, собранье-то так и не устроили. А я выступать хотел, конспекту делал…
— Какое собрание? О чем вы, дед?
— Забывчивы вы, молодые. А помнишь, вскоре после вашего приезда я тебя спрашивал у склада? Вы еще в клуб направлялись…
— А, вспомнил! Вы уж извините, Василий Ануфриевич, все некогда было собранием заниматься…
Васька расчувствовался, его, может быть, впервые назвали полным именем и даже с отчеством.
— Дак почто извиняться, я и подождать могу. Конспекта-та у меня хранится. Макора проверила, говорит: шикарная конспекта. Для областных ораторов будто подходящая. Ну дак что! Не кто другой и составлял, а Васька Белый. Худую разве сделает? Закурить-то у вас, товарищ уполномоченный, найдется? Угости-ко, — без всякого перехода потребовал он.
Юра пошарил в карманах, папирос не оказалось.
— К сожалению, нет. На обратном пути я вас угощу, дедушка…