— Чево голову уронила, молчишь чево? Подладиться к директору надо!

Александра вспомнила, увидела Верку рядом и махнула рукой.

— А-а! Делай, как знаешь!

… День стоял солнечный, тихий. В теплом серебристом мареве млели расплывчатые заречные дали. В другой такой день радовалась бы Александра этому томящему очарованию весенней земли, но уже входило в нее предчувствие какой-то беды, и сейчас, отрешенная от всего, она ничего не видела вокруг себя.

— Шу-урья… Какое затменье на тебя пало? Кончай посиделки, рабсила!

Гудок с обеда был коротким. Здесь, на эстакаде, ему отозвался визгливый скрежет чугунных колес вагонетки.

— Давай, давай! — кричала Верка.

Глава седьмая

1.

Голос бесстрастный, и впрямь пугающий голос:

— Судом установлено, что гражданка Лучинина… апреля тысяча девятьсот сорок третьева года не явилась на работу без уважительной причины… Суд отмечает, что это уже второй прогул…

У Александры сжалось сердце.

— Чем совершила преступление, предусмотренное второй частью статьи пятой Указа Президиума Верховного Совета СССР от двадцать шестого июня тысяча девятьсот сорокового года…

— Хва-атит!

— Суд, руководствующийся статьей… при-го-во-рил Лучинину…

— Конча-ай, — дико закричала Верка.

Васиньчук дурачился. Хватил кулаком по столу и желто сверкнул захмелевшими глазами.

— Приговорил: вы-пить до дна!

Александру колотил какой-то озноб, хотя в бараке у Спириной было жарко натоплено. Скорей всего эта дурацкая шутка директора, его монотонный, пронизывающий голос напугал. А потом своим воспаленным воображением она, как бы и вправду, увидела себя на скамье подсудимых.