Васиньчук сидел к ней спиной. На широких плечах его, на белой рубашке, на жидковатых, грязного цвета волосах лежали желтоватые блики света. Какое-то время он сидел за столом неподвижно или уж слишком спокойный, или до предела напряженный.

Она ждала, когда он поднимется.

Может, уйти надо, надо бы уйти…

Директор встал с табурета медленно, медленно повернулся, и ему сразу увиделась эта растерянность Александры, эта мелкая суета ее тревожных пальцев…

Открытая беззащитность женщины, ее молчаливая неловкость ободряла, придавала смелости. «Сейчас или уже никогда, пожалуй… — Васиньчук еще какое-то мгновенье колебался. — А! Не целину ей терять…»

Он тяжело шагнул к простенку, приставил ладонь к стеклу лампы и коротким выдохом погасил свет.

Уже в потемках странной, пугающей белизной вспыхнула в ее глазах рубаха директора. Показалось, что он ухмыльнулся там, у стола. Она с горечью успела подумать: «Был когда-то от него поклон, а теперь прет на рожон».

Сильным, коротким движением рук Васиньчук обхватил Александру за плечи, рванул от печи, а потом немую, бесчувственную грубо попятил к Веркиной кровати.

Потушенная лампа сильно воняла керосином.

2.

Поселок Лоскутова Грива подпирался с западной стороны Обью, а с восточной — Чулымом, что заканчивался устьем у соседнего поселка сплавщиков — Базы.

На работу сегодня во вторую смену, с утра пошла она на Чулым — стояла самая пора рыбачить закидушкой.

Проще этой рыбалки весной нет, да и снасть для нее самая бесхитростная. На конце длинного легкого шеста, на тонкой поперечине крепится сачком кусок частой сетевой дели — вот и вся ловушка.

И чего она, рыба… Или по воздуху за зиму изголодалась, ледоходом ли пуганная, может, корм ищет — слепо кидается к ярам и тут-то ловят ее.

Мелконький, конечно, елец, а больше он попадает, но после долгого зимнего безрыбья свежинка особенно дорога. То и ходят лоскутовцы один за другим по берегам рек, бесперечь макают свои закидушки в воду — глядишь, опять и опять трепещет в сетевой мешковине живое яркое серебро.

Напросился на реку Сережка, и Александра охотно взяла сына. А пусть приглядывается парнишка к промыслу, придет время, и это ему сгодится. Старший пошел не с пустыми руками, прихватил два туеса да отцовский нож. Облюбует он пару берез, откроет дерева, и набежит в подставы сладкая соковица. Ранней весной лоскутовцы полными ведрами таскают березовку и пьют ее вволю.

Лед на Чулыме не прошел, по ходовой у поселкового берега еще густо тянуло грязные кособокие льдины. За мысами, в омутных заводях высокими пышными шапками кружила жёлтая ноздреватая пена. С реки несло сырым холодом, и не прогадала Александра, что надела фуфайку. Когда-то еще поднимется и обогреет солнце!