Гости набросились на обед с молчаливым ожесточением, которое даже видавшим виды слугам показалось примечательным. Мужчины много пили, тем не менее настроение их почти не улучшалось; дамы, за исключением искрящейся любезностью миссис Драмблейд, переговаривались между собой, не давая Изабелле возможности принять участие в беседе. Генерал Драмблейд, восседавший на почетном месте рядом с невестой, сообщил Изабелле, что «у шурина Альфреда, скажу вам по секрету, дьявольски крутой нрав». Юный маркиз, совсем еще мальчик, дрожа и бледнея, поднялся со своего места по другую руку от Изабеллы, чтобы сказать речь, – его, как самого родовитого гостя, попросили провозгласить тост за здоровье избранницы хозяина. От волнения несчастный забыл затверженные слова и смог вымолвить только:
– Дамы и господа! Я не знаю… – Тут он остановился, прижал руку ко лбу, немного постоял, бессмысленно уставившись перед собою, и, не проронив более ни слова, опустился на стул.
Таким образом, в своей отменно краткой речи он сказал все, что имел сказать, ни разу не покривив при этом душою.
Когда смущение одних и злорадство других были в полном разгаре, к Гардиману тихонько подошел лакей и прошептал:
– Сэр, вы не могли бы на минутку выйти из-за стола?
– Какого черта тебе нужно? – недовольно обернулся Гардиман. – Что это? Письмо? Давай сюда!
Хозяин упустил из виду, что лакей был француз, а стало быть, знал себе цену и желал, чтобы к нему относились с должным уважением. Он с достоинством протянул письмо и удалился. Гардиман вскрыл конверт. Едва начав читать, он побледнел, смял листок и швырнул его на стол.
– Это ложь! – прогремел он. – Проклятье!..
Гости в смятении начали подниматься со своих мест. Сидевшая неподалеку миссис Драмблейд невозмутимо потянулась к письму. Развернув его – и узнав почерк своей матери, – она прочла следующие строки:
«Только сейчас я смогла уговорить твоего отца, чтобы он позволил мне хотя бы написать тебе. Ради Бога, разорви свою помолвку любой ценой! Отцу доподлинно стало известно, что мисс Изабелла Миллер потеряла место в доме леди Лидьярд по подозрению в краже…»