— Видно, едите плохо, ракшальские дети! — подумал вслух Виктор Устинович. Юрий это понял и не ответил на упрек, едва заметно улыбнулся, услышав излюбленное командирское выражение «ракшальские дети». Юрий не знал, что оно обозначает доподлинно. Иногда командир прибегал к нему, будучи сильно обрадован: «Ах, ракшальские дети, как славно цель-то накрыли!» Иногда замечал сокрушенно: «Кто же так подает концы, ракшальские дети!»

— Что молчишь! — остановился перед Юрием. — Есть надо исправно, говорю!

— Тропики…

— Заладили: тропики, тропики! Вот выловлю акулу, заставлю хлебать уху из хрящей!

В каюту постучали. Вошел дежурный офицер, доложил:

— «Двадцать третья» на подходе!

— Ракшальские дети! — с облегчением вырвалось у Алышева, который с тревогой ожидал лодку, задержавшуюся на задании. — Благополучно обошлось?

— Так точно!

— Ну, слава тебе!.. — оборвав фразу, добавил: — Выйду встречать лично. — Посмотрел на часы: — В котором?..

— В двадцать один ноль-ноль!

— Добро.

Когда дежурный офицер удалился, Алышев развел руками перед вскочившим Юрием Балябой: мол, сам видишь, не до рыбалки. Словами добавил:

— Акула за мной, лады?

Лодка подходила медленно и осторожно. По временам за ее высоким хвостом бурно взбивалась пена. Когда винты отрабатывали задний ход, шипучая перекипь воды вырывалась из-под брюха лодки. Казалось, кто-то могучий и сердитый пытается поднять лодку снизу. И вот, когда уже были поданы швартовы, «Двадцать третья» с великой бережностью начала притираться к правому борту «Луги». На носу и на корме приближающейся лодки стояли швартовые команды: по одному офицеру и по четыре матроса. Луч прожектора, как бы вынув их из темноты, высветил рельефно четко. На каждом из них поверх темно-синих роб ядовито-ярко светились оранжевые спасательные жилеты.

Дальний поход лодок, в котором случилось побывать Юрию Балябе, проходил на третьем году его службы.

А вначале было…

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ