От имени коммунистов, рабочих, колхозников района теплые слова прощания сказал Роман Вячеславович.

…Нигде не задерживаясь, Мегудин заехал домой, захватил вещи в дорогу, с теплотой и нежностью попрощался с Лизой, детьми, Клавой и Авдотьей Прохоровной. Провожая его, они махали руками вслед отъезжающей машине и выкрикивали: «Счастливого пути! Пишите!»

4

Получив в обкоме документ, удостоверяющий, что его отзывают в распоряжение ЦК ВКП(б), Мегудин в тот же день уехал в Москву.

Война еще была в полном разгаре, но на улицах столицы ключом била жизнь. Метро доставило его на Старую площадь, откуда он легко добрался до здания ЦК. Там ему сообщили, что завтра утром в десять ноль-ноль он должен явиться на инструктивное совещание.

«Значит, меня вызвали для выполнения какого-то важного задания», — подумал он.

Мегудин не торопясь шел в гостиницу, где ему предоставили номер. По дороге его обогнал человек в офицерской шинели без погон и, внимательно посмотрев на него, неуверенно спросил:

— Вы, кажется, товарищ Мегудин?

Илье Абрамовичу лицо человека показалось знакомым, но где он его видел, припомнить никак не мог.

— Я — Карасик, — представился тот, — работал в Курмане в райкоме партии, мы встречались на районных заседаниях и совещаниях и у вас в МТС.

— Карасик! Припоминаю. Вы, кажется, у нас недолго работали.

— Да, меня в другой район перебросили.

Они разговорились, посыпались бесконечные расспросы о судьбах общих знакомых.

— Вы тоже приехали на совещание в ЦК? — спросил Карасик. — Откуда вас вызвали сюда?

— Из Сибири.

— А меня отозвали с фронта, — ответил Карасик.

— Когда вы попали на фронт?

— На фронт я попал, можно сказать, прямо из ямы, — вздохнув, сказал Карасик.

— Из ямы? Из какой ямы?

— В которую людей живыми закапывали…