— Бывают ошибки, Миша… В человека, говорят, не влезешь.

— Это когда влазить не хотят.

Впереди на перекрестке дорог появился мужчина в брезентовой куртке. Остановясь на обочине, он поднял руку. Миша, зная привычку Валерия Сергеевича подбирать всех в пути, молча затормозил машину.

В широкоплечем пожилом человеке с крупным носом и седыми кустистыми бровями Хвоев узнал главного агронома совхоза Зенкова.

— На центральное?

— Садитесь, товарищ Зенков. Я к вам переберусь.

Несколько минут они молча сидели бок о бок на заднем сиденье, посматривая на дорогу через ветровое стекло.

— Откуда спозаранок? — поинтересовался Хвоев.

— С пятого, — сказал Зенков, — ночевал там в бригаде.

Еще несколько минут они молчали.

— Что-то вы себе медленно, — сказал Хвоев.

— А сев ведь не спортивные соревнования. В севе главное не время, а урожай. Будь моя воля, еще придержал бы зерновые. Почва не прогрелась.

Опять длинная пауза.

— Это хорошо — встретил вас. Кстати…

Хвоев косит глазами на Зенкова. Странный человек! Что ни говорит — лицо неизменно, как маска, с мрачно опущенными углами губ и большим, угрюмо нависающим носом.

— Тут у меня с директором нелады. Орал он вчера и ногами топал. А мне такое совсем ни к чему. Мне уж на пенсию скоро.

— Да в чем дело-то?

— Из-за бобов вышло… Видали прошлое лето у Ермилова бобы?

— Конечно, видал.

— Тогда тем более… Вот и я так хотел. Не квадратно-гнездовым, а ленточным, как у Ермилова. Ну, а Петр Фомич опрокинулся: «Своевольничаешь! Подводишь меня под удар! Хочешь, чтобы в фельетоне ославили?! Будет команда — пожалуйста, а до того не позволю». Вот потому и хотел вас повидать. Как считаете?