– Что это были за враги?
– Он мне не говорил. Не хотел подвергать опасности. Думаю, он и сам что-то ко мне чувствовал… хотя бы чуть-чуть. Писал мне каждую неделю. Я сохранила все его письма. Они у меня с собой…
Она указала на жестяную шкатулку, стоявшую рядом с ней на полу.
– Он упоминал человека по фамилии Беллман? Или некоего лорда Уитэма?
– Кажется, нет… Нет.
– Что у него были за неприятности, как вы думаете?
– Иногда он намекал, что это как-то связано с наследством. Я думала, что он, возможно, наследник какого-нибудь большого поместья, и его обманом лишили законных прав. Но для него существовало только искусство. Он действительно артист. Боже, какой артист! Вы видели его на сцене? Он настоящий художник, вы согласны?
– Да, – Салли кивнула. – Это так. А он когда-нибудь говорил о своих родителях, о детстве?
– Ни разу. Словно навеки похоронил эту часть своей жизни. Все остальное было отдано искусству – каждый миг, каждая мысль. Я знала, что никогда… никогда не смогу принадлежать ему. – Говорить ей было слишком трудно, она ломала руки и не поднимала взгляда. – Но я понимала, что и никто другой не сможет. Он настоящий гений, мисс Локхарт. Если бы я могла хоть чем-то быть ему полезна… Я бы с радостью умерла ради него, а вместо этого я его предала.
Горе сломило ее: упав на спинку кресла, она разразилась рыданиями, спрятав лицо в ладонях. Чака удивленно поднял голову и тихо заскулил; Салли пришлось погладить его по голове, он успокоился и лег.
Салли опустилась на колени у кресла Изабель и обняла девушку за плечи.
– Расскажите мне, как вы его предали, – мягко сказала она. – Мы сможем помочь ему, только если будем знать всё. Уверена, вы сделали это не по своей воле. Кто-то заставил вас обманом или силой, так ведь?
Постепенно, с перерывами на рыдания, Изабель рассказала о Харрисе и Саквилле, которые уничтожили все плоды ее трудов. У Салли мороз побежал по коже: она слишком хорошо представляла, каково это – когда дело твоей жизни уничтожают у тебя на глазах.
– Я им не сказала, не сказала… Они могли бы пытать меня, и я бы ничего не сказала… Но они нашли мои письма…
Она вцепилась в свою жестяную шкатулку, прижала к груди, принялась раскачиваться взад и вперед, словно мать с умирающим ребенком на руках. Это было невыносимо… А холодный голосок в голове Салли зудел: «
Она постаралась прогнать его подальше, обняла Изабель и ласково ее встряхнула.
– Послушайте, – сказала она. – Думаю, я знаю, кто послал тех двоих. Его зовут Уиндлшем, он секретарь одного финансиста, Акселя Беллмана. Он был там, этот Уиндлшем – в мюзик-холле, вместе с головорезами. Джим и еще один мой друг, мистер Гарланд, сражались с ними и победили. Я говорила с Маккинноном, но он не слишком много мне сказал. Вы знаете, где он теперь живет?