Толпа «бывших» подхватила гимн.

Ликованию врагов пролетарской революции не было предела.

Временный военно-революционный Совет под давлением большевиков и рабочих принял план подавления мятежа. Но и тут эсеры сделали попытку оттянуть развитие событий. Они предложили направить Осипову ультиматум.

— Кого послать с ультиматумом к бешеному псу? — задал дельный вопрос Манжара. — Коли левэсы внесли предложение, пусть они делегируют своего человека. Если предатель расстрелял комиссаров, то и с парламентером ему ничего не стоит расправиться.

Наступило тягостное молчание.

— А каким образом Колузаев записки Осипову переправлял? — поинтересовался кто-то из левэсов.

— Я лично, — объяснил вновь испеченный командующий войсками, — отдавал порученцу, а тот с белым флагом шел к ближайшему узлу обороны мятежников. А там они уже сами...

— Нет, сейчас так нельзя, — возразил левый эсер Панасюк, виляя хитрющими своими глазками. — Вы и ответов поэтому не получали. Может, ваши записки и не передавали вовсе?.. Надо... — хитрец Панасюк вдруг хлопнул себя по лбу пухлой ладошкой. — Ба!.. Эврика!.. Михаил Максимович Зинкин — прирожденный парламентер. Он так лихо сагитировал Четвертый запасный батальон! Ему и карты в руки.

Все посмотрели на Зинкина. Михаил Максимович встал, одернул пиджачок, сказал просто:

— А что там... Я готов.

...Первый кордон мятежников встретился Зинкину на углу Куйлюкской и Гоголевской. Офицер с погонами подполковника, завидев человека с белым флагом в руке, подскакал, горяча коня, спросил угрожающе:

— Кто таков?.. Сдаваться, что ли, идешь?

— Парламентер. Пакет Осипову.

— Не просто Осипову, — оборвал его подполковник, багровея, — а господину главнокомандующему и диктатору. Учи вас, хамов, учи... Все без толку.

— Я не обращаю внимания на оскорбления, — тихо ответил Михаил Максимович. — А вообще-то тот, кто оскорбляет, прежде всего унижает самого себя.

Подполковник злобно сверкнул глазами, но ничего не ответил. Помолчав, распорядился:

— Пропустить!

У сквера Зинкин заметил шесть трехдюймовых орудий, обращенных стволами в сторону крепости. Нарядные дамы в меховых шубках, весело щебеча, угощали орудийную прислугу бисквитами. В центре сквера шло богослужение. Возле зданий мужской и женской гимназий, превращенных в перевязочные пункты, суета. После ночных боев они были переполнены, а раненых все еще притаскивали и притаскивали.

На углу Духовской и Стрелковой, неподалеку от казарм Второго полка, Зинкину преградил дорогу усиленный конный взвод с двумя пулеметами. Полупьяный офицер, в форме есаула Оренбургского казачьего войска навел на Михаила Максимовича маузер.