— Жалел меня, смеялся надо мной. Издеваешься, — путалась Настя в обвинениях. — Лучше уж обгоняй, легче.

— Да ты лучше моего бегаешь.

— Молчи, не хочу слушать! — Девушка готова была заплакать, и Степа в утеху ей на одном кругу обгонял ее дважды:

— Успокоилась?

— А ты не смейся. Когда-нибудь и я…

— Обгонишь?

Настя умолкала, она не хотела высказывать свое тайное желание — сделаться лучшим конькобежцем.

Вечерние катания проходили спокойней. Тьма не позволяла мчаться очертя голову, можно было попасть в прорубь или наскочить на кол, где спущены мережи. Ребята скользили медленно, без соперничества и мечтали:

— Выпадет снег, купим лыжи и запишемся в кружок.

— Ты меня и на лыжах будешь обгонять? — беспокоилась Настя.

— Да уж постараюсь.

— А вдруг я?

— Мне завидовать придется и плакать.

— Сердить начинаешь?

— И не думал. Видишь — город.

Они приближались к городу, пруд заходил в него широким рукавом и колол на две половины. Ребята, пробежав среди городских огней, отдыхали на плотине, слушали музыку, доносившуюся из ближайшего трактира, и затем скользили обратно.

* * *

По заморозкам в листокатальный завод приехал Кирилл Дымников.

— Проведать, дочка, приехал, — говорил он и гладил Настины волосы. — Крепонькая стала, румяная.

Девушка только что прибежала с пруда.