Оставили на станции багаж и пошли.

Слева шумела и плескалась Ирень, справа пели ветер и сосны. Каменистая тропинка вилась белым поясом. Шли, где было можно, рядом, а где нельзя — гуськом. В иных местах через тропинку бежали запоздалые весенние ключи и со звоном падали в Ирень.

— Я хочу купаться, — объявила Настя.

— Простудишься, не надо, — удерживал ее Степа.

— В июне-то месяце? В мае купаются.

Девушка спряталась за скалу и прыгнула в воду.

— Ты не смеешь, трусишка! — кричала она.

— Я не хочу.

— Да не холодно, вода — кипяток.

— Не заманивай, не пойду.

— Ну и не ходи.

Недолго плескалась Настя; она выбежала на берег, оделась и закричала:

— Разводи огонь!

— Что, жарко?

— Разводи скорей!

— У меня спичек нету.

— Есть, врешь, я замерзаю.

Степа развел костер, Настя придвинулась к самому пламени и простерла над ним свои окоченевшие руки.

— Говорил — не купайся. Упрямая.

— А ты трусишка, — цедила девушка и стучала зубами. — Подкинь хворосту!