Нет больше терпения у Аверьяна, и говорит он народу:

— Что же не берете сегодня? Бывало, не хватает товару, а сегодня… Федот Кузьмич, — окликнул Аверьян знакомого старика, — берите, уступить могу, как старому покупателю!

— Да что же у вас покупать, коли вы грабите.

— Я граблю? — не поверил своим ушам торговец. — Я грабитель?

— Ну да.

— Федот Кузьмич, и не стыдно вам народа, меня не стыдно? Я граблю вас. Да я сходней всех торгую.

— Сходней всех, а сами пишете…

— Где, что?

— Нечего притворяться! — горячится Федот. — Будто не знаешь?

— Не знаю, ей-ей ничего не знаю.

— На вывеске, вот где! — кричит Федот, выбегает из лавки и показывает на новенькую вывеску. — Здесь, вот она. Не знаешь?

Выбегает за стариком Аверьян и видит, что над лавкой у него поверх старой новенькая вывеска, где по синему фону написано желтым:

Грабиловка Аверьяна Мамина.

Грабиловка Аверьяна Мамина.

А напротив, через улицу — кооперативная лавочка, которую все зовут потребиловкой. И вот так одна против другой: потребиловка и грабиловка.

Хватает Аверьян себя за волосы и кричит на всю улицу:

— Убил, убил обормот, антихрист проклятый!

Потом срывает вывеску и топчет ее ногами.

— Так вот зачем брал он краски, вот куда они пошли! Жена, жена, закрой лавку, закрой! Я не торгую!