– Но почему ты не прекратила все это, Ида? Ты могла, ты не должна была продолжать.

– Прекратить – и что дальше? Прекратить – и куда деваться? Нет, говорила я себе, решилась на это, так терпи – закрой глаза, сожми крепче зубы и терпи. В конце тебя ждет вознаграждение. Поэтому я и работаю так упорно. Чтобы стать свободной.

– А как же я? Как же мы?

Она взглянула на него, горько усмехнувшись.

– Как же мы? Я надеялась, что все выдержу, а потом посмотрим. Но прошлым вечером случилась одна вещь, я поняла, что больше не выдержу. Мы сидели в «Маленьком Раю»…

– Прошлым вечером? Ты и Эллис?

– Да. И Кэсс.

– Кэсс?

– Я пригласила ее с собой.

– Вы уехали вместе?

– Нет.

– Вот почему она явилась домой так поздно. – Вивальдо посмотрел на нее. – Значит, только к лучшему, что я не вернулся сегодня ночью домой, правда ведь?

– А что изменилось бы? – сказала Ида сквозь слезы. – Ну пришел бы, посидел чуток за машинкой, послушал музыку, а потом все равно пошел бы куда-нибудь и надрался. К тому времени, когда вернулась я, безразлично, когда бы это случилось, ты поверил бы любой лжи, боясь правды.

– Ну и дрянь же ты, – сказал он.

– Да, – согласилась она с каким-то убийственным равнодушием, – я знаю. – Она закурила. Ее рука, державшая спичку, дрожала. – Но сейчас я стараюсь ею не быть. Уж не знаю, получится или нет. – Ида бросила спичку прямо на стол. – Вчера он заставил меня петь с оркестром. Я этого не хотела, оркестр тоже, но отказать ему не решились. Поэтому стала петь. Кое-кого из музыкантов я знала, некоторые из них были знакомы с Руфусом. Да будет тебе известно, дорогой, если оркестр не хочет работать с тобой, ты это поймешь достаточно скоро. Я спела «Джорджа Брауна» и еще что-то. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Когда раздались аплодисменты, бас-гитарист шепнул мне: «Слушай ты, черномазая подстилка для белых, лучше не попадайся мне на Седьмой авеню, поняла? Разорву пополам». Другие музыканты прислушивались, улыбаясь. «И сделаю это дважды: первый раз за всех чернокожих мужчин, которых ты всякий раз, появляясь на улице, превращаешь в кастратов, а второй раз – в память о твоем бедном брате, которого я любил. Уверен, он был бы мне благодарен». А потом с размаху хлопнул меня по заду у всех на глазах, а ходят туда не дураки, и, не дав мне сойти, схватил мою руку и поднял ее со словами: «Это победительница, верно? Мы здесь говорим о перспективах, то ли еще будет, она ведь только в начале пути». И резко отпустил мою руку, словно та жгла его или пачкала. От неожиданности я чуть не слетела с эстрады. Все шумно захохотали и зааплодировали – они понимали, что он имеет в виду, и я тоже. Посрамленная, я вернулась к столу. Эллис весь сиял, словно ему удалась отличная шутка. Действительно удалась. Надо мной.