— Ну вот взять хотя бы нас с тобой. Мы с тобой почему сейчас разговариваем, почему нам говорить хочется? — Роман не замечал, что говорил в основном только он. — Потому, что ты один и я один, и мы до тех пор будем интересны, любопытны даже друг другу, пока не узнаем достаточно один другого. Так и с женщиной. Как только я  у з н а́ ю женщину, мне становится скучно, и снова меня гнетет одиночество; мне нужно выйти из этого состояния — и вот я уже потянулся к другой женщине; мне ответили чужие глаза, улыбнулись чужие губы — какая тайна! какая неизвестность! какая самоуверенность! — и я полон радости, что я уже не один, что кому-то есть рассказать себя, отдать себя, любить ли, мучить, ненавидеть — все равно, лишь бы не быть одному. Странно это? Для меня не странно, я не оправдываю себя, нет, я хочу понять себя, свои поступки… И я их понимаю, а это тоже странно — понимать себя, каждый свой шаг понимать. Вот ты — понимаешь себя?

— Я? Не всегда…

— Ты — не — всегда — понимаешь — себя! Как это? Что именно?

— Это неуловимо, — ответил Алеша. — Я не могу сказать. Это так… быстро… как мысль. Не может быть, чтобы ты всегда понимал себя.

— Да, конечно… не всегда. Да и как понять все? — Роман рассмеялся вдруг. — Я потому смеюсь, что — к чему же мы пришли? К тому, что все мы — тайна, а значит — одиноки. Так по логике? И так далее. А скажи, — продолжал Роман, — как ты относишься ко всему этому? Ты изменял жене? Только честно?

Алеша молчал: ему было не по себе слышать этот вопрос.

— Хорошо, — понял его состояние Роман. — Я спрошу по-другому. Ты допускаешь измену жене? Саму идею?

Алеша колебался.

— Н-нет… — наконец неуверенно ответил он.

— Та-ак! — торжественно проговорил Роман. — Ты — не допускаешь — измену — жене! Та-ак… А сам уже изменял ей, изменял! — засмеялся Роман.

Алеша вздрогнул.

— Потому что если бы не изменял, то сразу бы и ответил: «Нет, нет, нет! Не допускаю!..», а ты молчал, колебался… Выходит, изменял?

— Нет, — сказал Алеша твердо, сам удивившись своей твердости.

— А сам изменял, изменял! — все смеялся Роман. — Ведь вижу я, вижу… И знаешь, — вдруг воскликнул он, перестав смеяться и глядя Алеше прямо в глаза, — я знаю, с  к е м  ты изменял… Не говори, молчи, я знаю. Не думай, я не осуждаю вас, не-ет… не думай этого! Но я знаю людей, психологию, знаю одиночество, я знаю, где есть молодая женщина и молодой мужчина, там возможно чувство. Я был бы последним подлецом, если бы вас с Ларисой…

— Да ты что?! — вскрикнул Алеша. — Да я…

— …если бы вас с Ларисой, — продолжал Роман (свою версию он выдумывал на ходу), — если бы вас с Ларисой в чем-нибудь упрекнул! Но ведь, Алеша, и вы, выходит, лжете!.. Почему же тогда я негодяй для нее, а ты — нет? Почему?