— Он вроде, если не напутали чего.

— Не должны, лейтенант, — заверил Шубейко.

— Кто тут кому должен, один черт знает. Проверь-ка, нет ли чего в стогу.

Фролов был не в духе: перед выходом на разведку его ни с того ни с сего вызвал к себе капитан из особого отдела и с пристрастием допросил, чем он занимался в окружении за Доном. Только вмешательство командира полка положило конец этому странному допросу.

— Порядок, лейтенант!

— Отдохнем, Лагин, поставь часового. Сменяться через пятнадцать минут.

Долгая декабрьская ночь лишь начиналась, можно было не спешить. Разведчики укрылись в стогу.

— Как дома, — одобрил Никиткин. — Сутки проспал бы.

— Не проспал бы — жрать захотел.

— Я и сейчас хочу.

— Кончайте травить, — вступился третий, но Никиткин не умолкал.

— Лейтенант, ты в Москве жил?

— В Москве. На Малой Молчановке.

Лейтенант вспомнил двухэтажный деревянный дом, двор, полный ребят, окно, под которым ждал одноклассницу Нину Луневу. В памяти ожили веселые трамвайные звонки, тропинка в парке, стадион, метро, волнующий полумрак театра, где бывал с Ниной. Уж очень быстро пролетели те годы: жили, будто все время боясь куда-то опоздать. Теперь, глядя на свое прошлое, он понимал, что рос именно так, чтобы в конце концов стать командиром полковой разведки, которой в эту ночь предстояло исходить окрестности хутора Семенковского…

— А я в деревне, Москву даже не видел. Из нашей семьи никто в Москве не был.

— Спи, Никиткин. Везде хорошо, где нас нет, — Фролов опять подумал о капитане из особого отдела. И чего это ему вдруг понадобилось копаться в прошлом? Делать, что ли, нечего? Уж не тот ли гад накапал — Чумичев?

Лейтенант сдвинул сноп, прикрывавший вход в укрытие, высунулся наружу.

— Как — ничего? — спросил у часового.

— Заяц пробежал…

Фролов лег на свое место. Никиткин прав: проспать сутки ничего не стоило. В стогу тепло и уютно, а в степи ветер, холод и война. Хоть ненадолго бы отдохнуть от всего этого. В баню бы московскую, потом щей с мясом, горячих, и под одеяло, спать…