Кулак лейтенанта опять сшиб пленного с ног. Тот не сразу пришел в себя.

— Ты комиссар?

— А ты?..

— Шлепнуть и все!

Лейтенанту тоже не хотелось возиться с пленным, но согласно распоряжению коменданта беглеца следовало передать немецким властям.

— Сунь его пока в подвал, — приказал лейтенант.

Пленного вывели из участка. Беглец был широкоплеч, прихрамывал на одну ногу, смуглое, как у цыгана, лицо в кровоподтеках. На полпути он остановился, тяжело дыша.

— Иди-иди!

Бывшего десантника-добровольца Ляликова впихнули в полутемный подвал. Он сделал несколько шагов и потерял сознание.

* * *

Саша Лагин уже до колен провалился в снеговую жижу, а надо было сделать еще шагов двадцать вниз. Речушка-то ерундовая — летом, наверное, перепрыгнуть можно, — а теперь здесь ни пройти, ни проехать.

— Вертай назад, старшина, — предложил сержант Митяев, он тоже стоял по колени в воде. — Чево ревматизм наживать? Пойдем погреемся, мосток утром срубим.

Сапоги у Саши были полны воды, ледяной холод, будто железом, прокалывал тело.

— Пошли, сынок, пошли, — повторил Митяев. — Раны-то у тебя живые еще…

Саша повернул назад. Саперы освободили ему чурбак у костра.

— И чево они там думают! — ворчал сержант, выливая из сапог воду. — Попробовали бы тут ночку просидеть. Подумаешь, мосток. Фронт теперь стоит, спешить некуда.

Уже почти месяц Саша служил в саперном батальоне. Не сразу привык к новому месту и новым людям. Тут и войны-то не было — была только работа, но такая, что с ног падай. А люди здесь подобрались мастеровые: доверь таким срубить дом — обнесут кружевом из дерева, будто и не дерево вовсе, а шелк.

По дороге, надрывая моторы, приближались грузовики. «Нелегкая их несет», — подумал Саша. Он только что начал согреваться у костра.

— Кто здесь командир? — спросил, подходя, человек в полушубке.

— Я, — ответил Саша, надевая мокрый сапог. Хорошо, что портянки высохли.