Все выпили, закусили. Капитан тоже выпил.

— Готовы? — спросил Лагин.

— Свяжем клеть и спихнем вниз, — предложил Митяев. — Часа на два работы, ежели поспешить. Товарищ капитан, пусть ваши люди запалят еще два костра.

Лагин встал, погасил окурок.

— Начнем.

Кому-то надо было промерить глубину лощинки — Саша спустился вниз. В сапогах у него снова была вода, вода поднялась выше колен, но, к счастью, на этом уровне остановилась. «Ничего, у костра обсушусь, — сказал он себе. — Зато утром на передовой получат махорку и хлеб…»

Была ночь — одна из сотен подобных себе.

Валя Пилкин давно исчез в морской пучине, Костя Настин смешался с другими солдатами в придорожной братской могиле.

Грошов, Карасев и Пятериков привычно спали на своих кроватях вдали от войны.

Лида Суслина перевязала последнего раненого и калачиком свернулась рядом, положив под голову санитарную сумку.

Бывший десантник-доброволец Седой, мучимый бессонницей, курил папиросу за папиросой и думал о своих товарищах, продолжающих шагать по фронтовым дорогам.

Женька Крылов метался в тифозном жару, а Саша Лагин стоял в ледяной воде и выравнивал бревенчатую клеть, чтобы на рассвете пехотинцы в окопах получили табак и хлеб.

4 ТИФ — ОТДЫХ ОТ ВОЙНЫ

4

ТИФ — ОТДЫХ ОТ ВОЙНЫ

Сколько времени Крылов провалялся на соломе, он не знал. Темнота сменялась светом, снова заполняла помещение, а он все лежал на том же месте. И красноармеец, которого положили рядом, был тут же, но уже не стонал, а только тяжело, хрипло дышал. И справа и слева тяжело, хрипло дышали. Крылов оглядывал соседей и снова впадал в забытье. Временами его встряхивали, тогда он видел чьи-то сапоги, склоненную над ним голову, руки с миской и кружкой. Он что-то глотал, чтобы от него поскорее отстали и чтобы он опять мог ощутить удушливый покой. Но иногда ему требовалось выйти на улицу. Он подтягивал под себя ноги и руки, солома под ним сдвигалась в бугорок, доски пола обнажались, и тогда он равнодушно наблюдал, как на полу копошились вши. Потом он полз к выходу.

В первый раз он еще не знал, какая из дверей вела на улицу, и толкнулся в одну из ближних. За ней лежали трупы в сапогах, шинелях и полушубках. От его соседей они отличались лишь тем, что не дышали. Он пополз дальше, почувствовал свежий воздух, отдышался, встал, выбрался на крыльцо и тут же облегчился. Отсюда он увидел выщербленные пулями и осколками кирпичные стены, широкий двор, тополь, срубленный снарядом. Кричали грачи, среди снега обнажились земляные проплешины. Весна.

В один из дней во дворе остановились грузовики с кроватями и матрасами, а в доме санитары загремели ведрами и запахло хлоркой.