Ольга пошла по улице — гневная, гордая, красивая. Теперь она не сомневалась: Крылов жив. Это принесло ей облегчение, но не ослабило ее гнев. Она никому не могла простить, что Крылова бросили неведомо где. Там что-то случилось, что-то помешало ему вернуться назад.

Она увидела Борзова, поняла, что шла именно к нему. Она доверяла ему больше всех, хотя и он был виноват, что Крылов не вернулся в Старую Буду.

— Леша, расскажи еще раз, как было.

Борзов опять рассказывал, как он искал Крылова среди убитых и раненых, но не нашел, и как едва не отстал от поспешно возвращавшегося назад отряда.

— И Феди Бурлака там не было. Да жив он! Пойдем, пообедаешь с нами, чего зря горевать…

— Не хочу.

Он пошла дальше. «Конечно жив!» — улыбнулась и снова обратила внимание на шумное оживление в Старой Буде, на талый снег, на воробьев, весело копошившихся в навозе. Солнце пригревало, с соломенных крыш звонко падала капель.

В Старую Буду пришла весна.

* * *

Седой третий месяц жил дома. В первые недели он почти не выходил из своей комнаты. Он наверняка замкнулся бы в себе, если бы оставался один. Но его редко оставляли одного. Приходили родственники — Седые были люди дружные и энергичные. В письмах с фронта отец напоминал ему, чтобы не падал духом. Братишка Славка делал у него в комнате уроки, сестренка тоже охотно оставалась с ним, а часто здесь собиралась вся семья. Даже овчарку Грима, которую держали на улице, время от времени пускали к нему.

Понемногу он начал передвигаться в доме, а потом выбрался на крыльцо. Было морозное утро. Накануне выпал снег, и все вокруг сияло белизной. Весна в этом году запаздывала.

Он спустился с крыльца, сел на санки, подъехал, отталкиваясь палками, к матери, которая рубила хворост.

— Дай-ка топор.

Работа разогрела его, но и остро напомнила ему недавнее прошлое, когда он был безупречно здоров. Хорошее было время.

Он опустил топор, с минуту сидел неподвижно.

— Теперь я сама, отдыхай.

Он заметил в глазах у матери слезы и заторопился к себе в комнату. Мрачные мысли опять захлестнули его, он беспомощно барахтался на их горькой волне. Дело бы какое, чтобы ни о чем не думать, ничего не помнить…

Он попросил Славку снять со стены неисправные ходики. Часовая мастерская в городе не работала — время дома узнавали по радио и ручным часам, привезенным им с фронта.

Устройство часового механизма он уяснил себе легко, неисправность оказалась незначительной, и к вечеру ходики привычно тикали на своем обычном месте.

Что он починил часы, соседи узнали от матери. Вскоре он получил первый заказ: ему принесли большие старинные часы, умолкнувшие много лет тому назад. Инструменты и ящичек с запасными деталями к часам мать достала для него у вдовы бывшего часовщика — через несколько дней часы ожили: Седой возвратил им ход и бой.