— Танки слева! — объявлял комбат.
— Расчет, к бою! — отзывалось у каждого орудия, и начинался отсчет секунд, в течение которых надо было развернуть пушки влево, снять зарядный ящик, развести станины, врыть сошники, расчехлить и отстопорить ствол, открыть замок.
— Медленно работаете! — торопил Афанасьев. — Выдвинуть орудия на линию пехоты у отдельных деревьев и открыть огонь по противнику!
Станины заносило в стороны, шинельная скатка терла по щеке, автомат сваливался набок, пилотка еле держалась на голове.
— Командир орудия убит, наводчик ранен!
Перестановка в расчете. За панорамой теперь Пылаев, его место занимал Крылов, Омский один удерживал станины. Наконец, пушка достигла указанного рубежа.
— К бою! — командовал Пылаев. — Подкалиберным — заряжай!
— Готово! — отзывался Омский.
— Огонь!
— Откат нормальный!
— Впереди бронетранспортеры с пехотой! — сообщал комбат.
— Бронебойным!
— Готово!
— Нормальный.
— Пехота противника приближается к орудию. Наводчик ранен.
— Картечью — заряжай! — у панорамы уже Крылов.
— Отбой!..
Так начинался новый этап в солдатской судьбе Крылова. Под жарким июньским солнцем пехотные роты отрабатывали наступательный бой, и сорокапятчики, обливаясь потом, катали по бездорожью пушки.
А над Курской дугой сгущалась предгрозовая тишина.