— Здравия желаю, товарищ санинструктор! — окликнул ее дневальный.

— Здравствуй, Кравчук. — Лида остановилась: Кравчук — Костин товарищ, его и ее связывала, казалось, целая жизнь.

— Клубника поспевает, — сказал Кравчук, улыбаясь спокойными серыми глазами. В них светилась радость, что день так хорош, что цветут луговые травы и что Лида так хороша.

— Пойду, — тоже улыбнулась она.

— Ты на пригорке поищи, на солнцепеке. А в лесу ягоды краснеют.

Лида повернула к штабной землянке.

— А, медицина, заходи! — обрадовался ей капитан Колесов. Ему приятно было видеть у себя такую гостью. — Присаживайся. Чем могу служить?

В штабе, кроме него, были лейтенант Якушкин и писарь.

— Клубника поспевает, товарищ капитан, а в лесу ягоды.

— Клубника? Значит, насчет клубнички?

Лида дала ему возможность высмеяться.

— Так как же, товарищ капитан?

— В чем дело — котелок в руки и айда! Подожди, провожатого дам, а то как бы в лесу… медведь не напал. Якушкин, пойдешь в провожатые иль кого другого дать?

С первой минуты, как только Якушкин увидел Лиду — еще в Елисеевских лагерях, — сердце у него дрогнуло. И хотя свои чувства он скрывал за неизменной веселостью, для комбата они не были секретом.

— Обойдемся без посторонних, товарищ капитан! Разрешите идти?

— Тогда быстро, а то передумаю, сам пойду!

Вслед за Якушкиным и Лидой комбат вышел из землянки, на улице закурил папиросу.

«Хороша, — подумал, следя за ними. — Чего бы не дал за такую женщину…»

* * *

Опираясь на палку, Федя Бурлак поднялся на пригорок. Отсюда видна была вся деревня. Избы, дворы, дорога, огороды — все залито солнцем. Перекликались петухи. Пестрели пятна женских платков и кофточек.