— А не пора ли нам с тобой подумать насчет Пиотровского?

— Как подумать? — удивляется Вадим.

— Кому он насолил больше, чем тебе или мне? Никому! Что ж, это ему так и сойдет? Не пора ли расплатиться с ним по счету? Обесточить? Перекрыть кислород?

— Лютиков говорил: унасекомить, — напоминает Вадим.

Лицо Вадима серьезно, и Стожко не замечает иронии:

— Тоже годится. Унасекомить, обесточить, перекрыть кислород — все это теперь в наших силах. Я могу взять на себя Среднюю Азию, Сибирь — он оттуда подпитывается. Ты — центр. Скоро будут перемещения в ВАКе, есть туда ход. За него сейчас никто не вступится. А врагов хватает.

— Ты предлагаешь организовать шайку по ликвидации Пиотровского как ученого и деятеля, — уточняет Вадим.

Стожко опять ничего не замечает и весело подтверждает:

— Да, можно и так сказать.

В голове у Вадима тем временем буря. Разве ему самому не приходило такое на ум? Приходило. И возможности уже были… и обесточить, и прочее. Удержался. Но только сейчас, глядя на деловитого Стожко, намеренного с помощью совместной расправы над Пиотровским снова стать близким и необходимым Вадиму человеком, Вадим впервые по-настоящему осознает, как было бы ужасно, если бы не удержался. И он ровным голосом оповещает:

— Недавно Пиотровского вводили в Совет по синтезу геонаук. Я высказался «за». В этой области у него есть заслуги.

После паузы добавил:

— Знаешь… я против шаек. Любых.

С минуту Стожко смотрит разинув рот, остолбенело. Багровеет.

— Но ты же сам говорил, пока такие, как Жилин, Саркисов и Эдик, командуют…

— Это не то… — Вадим сморщился. — Пиотровский хотел помешать тебе, мне. Очень рвался в члены-корреспонденты. Не вышло. И хватит с него. Он работает, делает свое дело, иногда неплохо. Разве ты не прочел раз пять его монографию про геосинклинали? Он на месте — ни у кого ничего не украл. А те — не на месте и хапуги.

При слове «хапуги» Стожко краснеет, смотрит с подозрением — не на него ли намек. Потом кивает.

— Понимаю. Хочешь быть выше. Ну… имеешь право. Тогда вопрос снимаю. Тебе он все-таки навредил больше. И если ты считаешь…

В другой раз, когда встретились втроем за столиком в ресторане Дома ученых — Стожко, Орешкин, Дьяконов, — Виктор, вначале лихорадочно веселый и оживленный, потом, видимо, заметив, как сблизились за эти годы, понимают друг друга с полуслова Вадим и Олег, начал мрачнеть и нервничать. И вдруг устроил форменную истерику Олегу, обвинив его в нетоварищеском поведении на той самой спасаловке, когда искали геодезистов и Виктор якобы струсил. Правда, на сей раз Дьяконов был обвинен не в трусости, а в… жадности. У него, мол, было два комплекта теплого белья, и он, оказывается, оба их надел на себя, хотя Стожко якобы и просил поделиться.