«По законам товарищества, о которых так хорошо говорит наш общий друг, я как бы должен был все это делать, но на пользу ли это делу, да и нашему общему другу — я не имею в виду материальную пользу, или копейку, как он имеет обыкновение выражаться, — это еще вопрос. В его диссертации многовато полемики и претензии, сопенья и натиска, но есть ли там новое? Признаюсь, теперь во многих главах я вижу следы того же самого, что он проделал с нами. Своего, настоящего у нашего друга на замысленные им масштабы экспансии явно не хватает. А я сражаюсь за него — как же, «законы товарищества», «чувство локтя»… Уж очень эти законы и чувства кому-то односторонне выгодны… В общем, написалось у меня тут же, на защите, стихотворение. Ты знаешь, как редко у меня это бывает, так что, видно, неспроста написалось… Я — не Нерон, не Навуходоносор. Я — не Шептальщик-на-ухо-доносов. Я — Напевальщик, вот кто я: — Возьмемся за руки, друзья! Любите ближних… Что отсюда следует? Кто ближе, тот и более любим! А кто не люб — то пусть уж не посетует — Не будет ближним. Нет! Не будет им. И все чужое кажется нелепым. Чужак противен, ненавистен, чужд, Смешон, из теста из иного слеплен. Все, что он скажет, — будет бред и чушь. Да где ему, тонка его кишка. С суконным рылом в ряд еще суется. А ближнему — сережку из ушка И место теплое под солнцем. Возьмемся за руки, друзья! Чтоб плыли вместе ты и я, В сиянье дружбы, славных дел, Гребя Руками В груде тел».

«По законам товарищества, о которых так хорошо говорит наш общий друг, я как бы должен был все это делать, но на пользу ли это делу, да и нашему общему другу — я не имею в виду материальную пользу, или копейку, как он имеет обыкновение выражаться, — это еще вопрос. В его диссертации многовато полемики и претензии, сопенья и натиска, но есть ли там новое? Признаюсь, теперь во многих главах я вижу следы того же самого, что он проделал с нами. Своего, настоящего у нашего друга на замысленные им масштабы экспансии явно не хватает. А я сражаюсь за него — как же, «законы товарищества», «чувство локтя»… Уж очень эти законы и чувства кому-то односторонне выгодны… В общем, написалось у меня тут же, на защите, стихотворение. Ты знаешь, как редко у меня это бывает, так что, видно, неспроста написалось…

Полигонная протока продолжала течь рядом с главной магистралью хотя бы потому, что ближайшие и уже давние друзья Дьяконовы жили и работали на подмосковном полигоне, где и у Вадима был свой письменный стол, но теперь эта протока переплелась, много раз сливаясь и расходясь, с еще одной, совсем новой, совхозной. Совхоз «Победа» сыграл неожиданным образом свою роль в судьбах героев этой книги.