Однажды Ноко сказал:

— Елизар Копинка хочет прийти к тебе.

Стилла насторожилась.

— А зачем приходить шаману? Что надо ему?

— Придет — сам скажет тебе. — И почему-то предупредил: — Он самый сильный человек у нас. Что захочет — всегда добьется…

— А чего он добиться хочет? Разве не говорил тебе?

— Говорил. Говорил, что сын у него вырос. А тебе, говорил, довольно одной жить.

Стилла вздрогнула. В глазах сверкнули недобрые огоньки.

— Так ты, Ноко, скажи ему, чтобы не приходил, — решительно заявила она. — Все равно не пущу его в юрту. А сын у него кривой, горбатый. Кому такой муж нужен? Тебе, Ноко, разве не жалко отдать меня за кривого? Жил бы дедушка, не отдал бы, конечно.

— Как знать? Елизар много сильней дедушки.

Стилла с укором посмотрела на брата.

— Лучше я к дедушке уйду, чем кривого, горбатого мужа себе возьму. — И, посмотрев на него презрительно, прибавила: — Удавлюсь!

— Что ты, что ты, разве так можно? — испуганно замахал на нее руками Ноко. — Наших девушек орочи из других стойбищ в жены покупали себе, и ни одна так не говорила. При тебе старый Быхинька Настю далеко в Ма увез, а Настя, помнишь, молчала. Мало-мало поплакала, однако поехала к старику третьей женой. Потому что Быхинька большой тэ внес за нее. А Настя много моложе тебя была.

— Верно, ты за меня большой тэ от шамана получить хочешь, если решил за кривого урода отдать…

— Не говори так!

— Ты много хуже сказал мне!

— Всегда так наши Копинки жили…

— А я, сам знаешь, не из рода Копинка. Я — Каундига.

— А разве у Каундига иначе было? Разве ваших девушек в жены не покупали? Ты маленькой была, когда Каундиги умерли, и ничего не помнишь. — И сказал примирительно: — Ладно, сестра, после подумаем, как быть. Может, Елизар малый тэ даст за тебя — и я не соглашусь. А если старик придет к тебе, ты пусти его в юрту.

— Не пущу! Даже близко не пущу!