Спустя полгода Петр уже запрашивает Приказ артиллерии, где находился Денбей: «...отписать в Сибирский Приказ Японского государства иноземец русскому языку и грамоте научен ль, и своему языку и грамоте робят сколько человек выучил и ныне учит ли?»

По просьбе Петра Денбей составил подробную «скаску» о своей стране, о которой в России тогда почти ничего не знали, и это, как предполагают, было первое достоверное сообщение о Японии.

Как и было обещано Петром, Денбею, после того как он обучил русских ребят, предложили вернуться на родину, но японца страшно пугала обратная дорога длиною в год, особенно лютые сибирские морозы, и он пожелал остаться в Москве.

Через год Денбей крестился, взял русское имя Демьян Поморцев (не забыл, как называла его ласково «Демьянушкой» добрая женщина в Сибири) и поступил учителем японского языка в учрежденную Петром школу толмачей...

...Все более настойчивыми становятся требования Петра о быстрейшем разведывании «Носа Камчатские земли в море и островов», а также и Японии: «...какими путями в сии земли проезд... и могут ли жители онной иметь дружбу и торговлю с русскими».

В наказе, который, в свою очередь, дает якутский воевода казачьему десятнику Василию Савостьянову, посланному «на службу в Камчатку», прямо говорится: «И домогатца ему всякими мерами... чтобы учинить с Японским государством меж русскими людьми торги немалые... И приложить тщание о сыску иных народов богатых, которые реки в Море-Окиан Восточный впали и живут на островах, и проведывать про них ласкою, и учинить с ними дружбу и торговые промысла. И про те народы всякую ведомость имать: какие у них товары и богатства, и что им из Сибири годно, каких товаров, и про их правление и силу, и оружие, и обычай, и всякие их поступки, и под чьею они властию, и от камчадальского пути с которой стороны из Якуцка до тех островов ближе чертеж особый учинить».

Все чаще стали возникать на Камчатке среди зачьей вольницы бунты против правительственных чиновников и приказчиков, которые, взимая с местных жителей ясак, немалую толику утаивали от государевой казны, присваивали себе.

Зачинщиками одного такого бунта были землепроходцы Данило Анцыферов и Иван Козыревский.

Для усмирения бунтовщиков из Якутска был послан «государев человек» Петр Татаринов. Однако в наказе, который дал ему воевода, специально оговаривалось: «...чтобы зачинщиков всякой смуты смертию не казнить и служилым наказания не чинить, если они заслужат прощение... открытием новых землиц».

Данило Анцыферов и Иван Козыревский, виновные не только в смуте, но и в том, что подослали к Атласову убийц, вызвались «заслужить вины свои в приискивании морских островов и проведании Японского царства».