– Я больше не боюсь, – монотонно произнесла девушка. Лицо ее ничего не выражало.

Это тупик, подумала Нэнси. Может, не стоило сюда приезжать? Она попробовала зайти по-другому:

– Что произошло с нашей прошлой встречи, почему такие перемены?

Иветта молчала, словно взвешивая что-то в уме, и при этом машинально и явно не осознавая, что делает, терла левой рукой правую – сперва поверх перчатки, потом стянув ее.

Нэнси с ужасом уставилась на открывшуюся картину.

Кисть руки была вся покрыта красными рубцами и шрамами. Двух пальцев не хватало – остались лишь обрубки разной длины с торчащими ошметками плоти. Остальные, хоть и на месте, были сильно искорежены. Один палец изгибался под неестественным углом, обнажая участок пожелтевшей, высохшей кости.

Нэнси затошнило.

– Господи боже, что у вас с рукой?

Иветта опустила глаза и, спохватившись, быстро натянула перчатку.

– Что произошло? – настаивала Нэнси.

– Это… несчастный случай.

– Но кто так все оставил? Врач?

– Я не ходила к врачу, – сказала Иветта, едва сдерживая рыдания. – Они мне не позволили.

– Кто? – Нэнси почувствовала, как в ней поднимается гнев. – Бердсон?

Девушка кивнула:

– И Йоргос.

– Йоргос – это еще кто такой? И почему они не отвезли вас в больницу? – Потянувшись через стол, Нэнси взяла Иветту за здоровую руку. – Я хочу вам помочь! И могу! Руку еще можно вылечить, пока не поздно.

Иветта покачала головой. Ее лицо вновь стало равнодушным и лишенным выражения, как будто она полностью смирилась со своей участью.

– Поговорите со мной, – умоляла Нэнси. – Расскажите, что происходит.

Иветта выдохнула, затем вдруг потянулась за лежавшей на полу потертой коричневой сумкой. Вытащив две кассеты, она положила их на стол и пододвинула к Нэнси.