– Ее лицо, – грустно сказал он, и его щеки еще сильнее обвисли; он повторил это еще раз, когда мама спустилась, чтобы увидеть его, и рассказала, какое впечатление произвела на нас тетя Лили своей преданностью сестре и бескорыстным горем. Он всем своим видом дал понять, что мама, возможно, придает слишком много значения временным неприятностям, тогда как он сожалел о трагедии постоянной. Но он желал тете Лили добра и надеялся помочь ей смягчить эту трагедию. Когда она, садясь в догкарт, заплакала из-за расставания с нами, он шлепнул ее пониже спины и велел не распускать нюни.

Когда экипаж с цоканьем скрылся из виду, мама, державшая папу под руку, вздохнула: «Ну, вот и всё», мы вернулись в дом, и Кейт, которая шла последней, с церемониальным грохотом захлопнула дверь. Корделия побежала наверх и стала заниматься на скрипке, а мы пошли в гостиную. Ричард Куин нашел три мячика, которыми обычно жонглировал, и ушел с ними в сад. Мэри топталась рядом с фортепиано, с нетерпением ожидая, когда мама даст ей урок. Мы думали, что папа сразу пойдет в свой кабинет, но ему, казалось, хотелось побыть с нами. Он подошел к столу, где стояли херес и печенье, взял одно печенье и стал грызть его у французского окна. Мы тоже взяли по печенью и присоединились к нему.

– Смотри, Клэр, все кусты и большинство деревьев покрылись листвой, – сказал он маме. – Уже почти лето. Эта история началась в середине зимы.

– Да, Пирс, это время для бедняжек длилось очень долго, – вздохнула она.

– Оно длилось очень долго и для тебя, – сказал он.

– Как и для всех нас. Особенно для тебя, ведь у тебя было множество других забот. О, сколько ты для них сделал! А я даже не успела спросить, как тебе это удалось.

– Сам не знаю, – ответил он с напускной беспечностью. – Но главное не в том, сколько у кого забот, а, скорее, в том, что, пока ты ими занят, время утекает сквозь пальцы. Ты всегда так любила весну, а в этом году совсем ее не видела.

– Ну, мы еще наверстаем упущенное, как-нибудь съездим в Кью и Ричмонд. И дети будут очень рады, если ты возьмешь их на речку.

– Да, непременно возьму, – сказал он, и после того, как мы пару минут жевали печенье в тишине, грустно добавил: – Жаль, что мы так далеко от реки и никто из детей не умеет как следует управляться с веслами. Мы с братьями научились гребле на озере, когда были намного младше Ричарда Куина.

– О, дорогой, они еще научатся, ты так хорошо с ними ладишь, – сказала мама и умолкла, глядя в окно и надкусывая печенье. Потом она пробормотала: – По справедливости говоря, этот человек был невыносим. Но все равно она страшная женщина. – Что-то снаружи привлекло ее внимание, и она, поперхнувшись, взмахнула печеньем в сторону сада, чтобы указать на что-то очень важное, о чем сообщит нам, как только сможет говорить. – Вторая сирень из четырех в том ряду почти расцвела, смотрите, на ней уже несколько цветов, – провозгласила она. – Она всегда распускается первой. Интересно почему? – Ее рот озадаченно приоткрылся. Потом она продолжила: – Я всегда любила смотреть, как Розамунда и Ричард Куин играют среди цветущих сиреней. Дорогой, ты не возражаешь, если я приглашу погостить Констанцию и Розамунду, раз уж комната освободилась?