В сенях было темно, наружная дверь была тоже закрыта, хотя он отчетливо помнил, что и ее оставил открытой.

Мало того, она была не просто закрыта — она была заперта. Вербин быстро толкнул другую дверь, которая вела в глубь дома и которая в первый раз, когда он только вошел, не открылась. Сейчас она неожиданно распахнулась, и он увидел помещение с печью и лежанкой, застланной выцветшим лоскутным одеялом. Вербин торопливо пробежал эту комнату и следующую за ней кухню, сбросил с двери массивный железный крюк и распахнул заднюю дверь. Он не стал спускаться по лестнице, идущей косо вниз вдоль стены, а перемахнул через хрупкие перила и спрыгнул на землю. Потом торопливо обогнул дом и выбежал на поляну.

Все было здесь тихо и неизменно — на поляне и в зарослях. Озираясь, он медленно обошел остров, но, как прежде, ничего не заметил.

2. Заходило солнце, когда Вербин возвращался в деревню. Всю обратную дорогу он думал о доме на болоте. Теперь он был уверен, что кто-то скрытно следил за ним в этом лесу, но кто, кому и зачем понадобилось это тайное соглядатайство, понять он не мог. Однажды, когда он заговорил об этом с бабой Стешей, она взволнованно воскликнула: «Чур!» — перекрестив себя и его и сказав: «Спаси господи!», поплевала назад через левое плечо. Она объяснила, что нечистая сила располагается у человека за спиной слева.

— Ты не ходи туда, грешно, — просяще обратилась баба Стеша к Вербину. — А коли надобно по службе, поешь перед тем чесноку и с собой возьми. Да иголку возьми или булавку, нечистые чесноку не любят и железа боятся, а пуще всего острого. Первый оберег — крест, только ты ведь не веришь. Можно еще кругом себя ножом по земле очертить, они в тот круг попасть не могут. Как встретишь, очерти сразу и чеснок укуси.

Он узнал, что межа в поле для нечистой силы запретное место, потому что проведена железом, что кочерга страшна для нечистых тем, что дружит с огнем, которого они боятся, — недаром на Купалу прыгают через костер; баба Стеша сказала, что в старые времена те, кто хотел увидеть домового, лешего или ведьм на шабаше, прятались за борону: видно, но безопасно.

Итак, заходило солнце, когда Вербин с болота возвращался в деревню. Он пересек луг, задворками направился к дому и уже вышел к огороду, когда услышал поблизости неуверенный стук топора. В соседнем дворе тучная, задыхающаяся старуха рубила дрова. Руки слушались ее плохо, немощные, соскальзывающие удары только щепили полено. Вербин остановился, не зная, как поступить — то ли предложить помощь, то ли идти дальше. В это время она подняла голову, он увидел ее лицо.