Фашистские армии вторгались и почти без сопротивления покоряли страны Европы. Радио и газеты были полны тревожными сообщениями. Рабочим не терпелось прийти в клуб, чтобы узнать последние новости.

На массивах работали люди почти со всех уголков Грузии: были здесь одишцы и гурийцы, сваны и имеретинцы, рачинцы и лечхумцы. Они прибыли сюда из малоземельных районов в надежде обосноваться на вновь осушенных землях.

Послушав радио и почитав газеты, рабочие горячо обсуждали новости, главной среди которых была война и все с ней связанное. Дело часто доходило до горячих споров. Здесь первенствовали гурийцы. Каждый из них считал себя большим политиком и стратегом и рассуждал с таким апломбом, будто замыслы Гитлера были им видны как на ладони. Они не терпели возражений и требовали беспрекословной веры во все ими сказанное. С горячими одишцами и имеретинцами спорить гурийцам было трудно, но они не уступали и до последнего отстаивали свое мнение. Рачинцы и сваны обычно в споры не ввязывались и сидели молча. Русские, белорусы и украинцы особенно остро воспринимали вести о войне, и это неудивительно: враг стоял уже у самой границы их родных мест.

В бараке жарко. Все окна были распахнуты настежь, но это не помогало — воздух словно бы затвердел. В апреле началась невыносимая жара, ни единой капли дождя не упало на высохшую землю. Но люди забывали о жаре и засухе. Сгрудившись в клубе вокруг длинного стола, крестьяне и корчевщики леса, затаив дыхание, слушали Тенгиза Керкадзе, глухо читавшего свежий номер газеты «Коммунист».

«Германское информационное бюро сообщает, что сегодня на заседании рейхстага от имени германского правительства выступил с заявлением Адольф Гитлер. В своем выступлении Гитлер затронул причины начала войны и ход военных действий на территории Польши, Норвегии, Бельгии и Франции...»

— Это, случаем, не старая газета, милок? — спросил Тенгиза его неразлучный дружок Кириле Эбралидзе, сидевший рядом с ним. Они вечно поддакивали друг другу и всюду держались рядом. — Похоже, что от нас скрывают что-то.

— Кому и зачем понадобилось скрывать от тебя что-либо, Кириле? — спросил его Уча, пристроившийся напротив Эбралидзе.

— Этого мне не докладывали, милок! — ехидно отпарировал Кириле.

— Вот и прикуси тогда язык, — резко оборвал его Уча.

— Ты только посмотри на него! — взбеленился Эбралидзе. — Где это слыхано, чтобы яйца курицу уму-разуму учили? Тоже мне мудрец!

— Прикуси язык, тебе говорят, — поднялся было со скамейки Уча. Но Антон Бачило и Никита Ляшко удержали его и посадили на место.