Антон от неожиданности выпустил из рук рычаг и повернулся к Цисане. Он явно не был готов к такому повороту разговора.

— Ты шутишь, наверное, да?

— Какие же тут шутки! — От обиды у Цисаны слезы навернулись на глаза. — Значит, наш брак ты воспринимаешь как шутку?

— Но мы же решили пожениться в день открытия канала. И Уча с Цией сыграют свадьбу тогда же.

— А если до того начнется война?

— Вот потому мы и работаем не покладая рук.

— Кому теперь нужна эта земля? — сказала Цисана и тут же увидела мотоцикл Лонгиноза, вынырнувший из-за поворота. — Васо Брегвадзе к нам едет. Принесла нелегкая старика. И чего он мечется в такую жару? Я выйду. Нехорошо, если он меня в кабине увидит.

— Что это ты еще выдумала — нехорошо! Брегвадзе знает, что ты моя невеста. Останься здесь.

Васо Брегвадзе увидел Цисану.

— Видишь, Лонгиноз, и к этому тоже невеста пожаловала.

На всем протяжении трассы канала кипела работа. Ни у кого не было даже тени сомнения, что к Октябрьским праздникам прокладка канала будет полностью завершена. Однако на коллекторах и дренажных каналах дела обстояли похуже, да и с корчевкой леса не все ладилось — корчевщики явно не поспевали за драгерами.

Этими работами руководил Спиридон Гуния. Все его старания к заметным успехам не приводили, и вообще Спиридон не разделял энтузиазма Васо Брегвадзе...

Серовой подоспела пора уйти в декретный отпуск, но она всячески оттягивала его. Врачи строго-настрого запретили ей ездить в Корати. Не мудрено, ибо тряска в машине по бездорожью могла дорого ей обойтись. Но расстаться со стройкой у нее не хватало духу.

Целыми днями просиживала Серова в управлении. Чувствовала она себя неважно, но старалась не показать виду. Ко всему еще добавлялся страх перед скорым призывом Важи в армию. Всегда веселая и неунывающая, она замкнулась в себе, стала неразговорчивой и грустной. Беременности она стыдилась и всячески избегала показываться на люди. «Куда мне с таким животом на стройку соваться, засмеют», — думала Серова, но и усидеть дома была не в силах.

Галина Аркадьевна как могла скрывала от Важи, Русудан и Петре свое состояние. Только придет, бывало, с работы, тут же уединится в спальне, чтобы ее озабоченность и угнетенность не бросились в глаза близким. Уже с юности привыкшая к самостоятельной жизни, она тем не менее даже представить себе не могла, как будет жить, чем станет заниматься после отъезда Важи и, что самое страшное, как она переживет долгую разлуку с любимым человеком. Тетя Русудан и дядя Петре конечно же постараются скрасить ее жизнь без мужа, но ведь Галину Аркадьевну заботила вовсе не собственная судьба, а то, что будет с Важей, начнись война.