Терапевт: Вы даже не можете представить, на что это похоже, - если вам не придется платить за это.

Эдвард: Мне, вероятно, придется провести остаток времени терапии на коленях, знаете, чтобы избежать (смеется) любого возможного провала, (смеется)

Терапевт: Или вы могли бы снова вернуться к угрюмости.

Защитная функция угрюмости Эдварда теперь ясна. «Возвращение» к ней с осознанным пониманием того, как она вписывается в его защитную систему, было бы совсем другим опытом, в отличие от отреагирования ее вовне без осознания ее психологической функции. Не имеет значения, решит ли Эдвард принять предложение терапевта или отклонит его; он выиграет в любом случае.

Эдвард: (смеется) Угрюмости... Вы правы - это не самая лучшая игра.

Терапевт: Звучит мучительно - то, что вы даже не можете представить, что кто-то заботится о вас без того, чтобы вы должны были заплатить цену и быть очень хорошим, все время, всегда. И представлять, что кто-то хочет вас, так пугающе. И так важно, (пауза) И, таким образом, вся эта угрюмость, и юмор, и отталкивание людей, о которых мы говорили, призваны защитить вас от последующей брошенности.

В начале этой работы Эдвард говорил о «брошенности» довольно отстраненно, как будто просто рассказывал какую-то историю; и с того времени он больше не упоминал об этом. Он говорил об унижении и о том, что его дискомфорту радовались, об отсутствии нежности, - но основной страх, связанный с выживанием, избегался. Теперь, благодаря доверию, которое укрепилось между ними, - благодаря, по крайней мере отчасти, постоянному подтверждению и нормализации защит Эдварда со стороны терапевта - Эдвард может признать эту основную тему.

Эдвард: О, да. О, да, несомненно.