Лорейн: Это как если бы вы, вы... Это как если бы вы зашли, и вы... Это как бы... это что-то мое... (пауза) Я просто работаю с тем, с чем я пришла сюда, И я поняла про кошелек.

Терапевт: Что вы поняли?

Лорейн: И я поняла это на прошлой неделе, когда вы вышли в приемную и положили эту большую кипу на стол рядом со мной. Все эти книги и бумаги, покрытые пылью, вы могли не класть их прямо рядом со мной.

Терапевт: О. Да, понимаю, как это может задевать.

Лорейн: И это было, это было в точности как гнев моей матери, когда я ем. И вот в этом все дело. Что кто-то присутствует... во мне. Или... (долгая пауза) Я не хочу этого, я не хочу, чтобы это находилось рядом со мной.

Терапевт: Это имеет смысл.

В этих самых первых фразах мы можем увидеть прообраз всей работы Лорейн. Мать Лорейн - сердитая женщина, и Лорейн вполне могла интроецировать гнев своей матери (и многое другое от своей матери также). Проявления этого гнева неудобны и неуместны; Лорейн признает, что на самом деле это не ее собственный гнев («Кто-то присутствует... во мне»), но она не знает, что с этим делать.