Они не понимают, каково это было для меня. Я не хочу, чтобы они это понимали. Я не хочу, чтобы они знали такое.
Терапевт: Но вы хотите, чтобы они были благодарны.
Терапевт:
Но вы хотите, чтобы они были благодарны.
Лорейн (как Элис): Да.
Лорейн (как Элис):
Терапевт: Но они, вероятно, не смогут быть благодарны, если им не с чем сравнить.
Терапевт:
Но они, вероятно, не смогут быть благодарны, если им не с чем сравнить.
Элис не хочет, чтобы ее дети знали, даже опосредованно, ту боль, которую ей пришлось испытать. Но как они могут оценить, насколько им лучше, не зная об этом? Все это порождает еще больший конфликт, большую фрустрацию и больше поводов для гнева, который подпитывает сам себя. И появляется еще больше поводов чувствовать себя виноватой и стыдиться как своих желаний, так и своего гнева, когда она рассказывает свою историю. Терапевт будет очень осторожна, чтобы избежать любого намека на осуждение или оценку; ощущение критики со стороны терапевта только усугубит стыд Лорейн/Элис, усилит ее защиты и увеличит зазор, отделяющий ее от отвергнутых и непринимаемых частей себя.
Лорейн (как Элис): Возможно, поэтому я столько им рассказываю.
Лорейн (как Элис):
Возможно, поэтому я столько им рассказываю.
Терапевт: Объясните это мне.
Терапевт:
Объясните это мне.
Лорейн (как Элис): Возможно, если они узнают, как это было для меня, они увидят, насколько у них все по-другому и как много я работала, чтобы это было по-другому.
Лорейн (как Элис):
Возможно, если они узнают, как это было для меня, они увидят, насколько у них все по-другому и как много я работала, чтобы это было по-другому.
Терапевт: Вы имеете в виду, как вы продолжаете много работать.