Терапевт: А в других случаях?

Лорейн (как Элис): Было не то, что я хотела, не знаю... было не то, чего я ожидала. Я никогда, было хорошо. Я имею в виду, каждый раз в конце я думала... я всегда думала, это как бы такое облегчение - что был хороший праздник. Он заканчивается, и ничего плохого не происходит. И когда я иду на свадьбы, я всегда чувствую облегчение в конце свадебного банкета. Я всегда говорю: «Это было хорошо, никто не напился. Никто не вел себя плохо».

«Хороший праздник» - это такой, который не вызывает болезненные воспоминания, который позволяет ей поддерживать свою респектабельность и не напоминает, что она происходит из семьи «ниже некуда», из семьи пьющих. К первым двум болезненным эмоциям - гневу, который нельзя выражать, и холодной, пустой грусти - мы можем теперь добавить страх: страх, что прежняя семья как-то проявит себя в ее собственной семье; страх, что ее респектабельность, обретенная с таким трудом, будет уничтожена; страх того, чем она и ее семья действительно могут стать, если она позволит себе расслабиться. Вот еще одна нить, которую терапевту нужно отследить и в конечном счете связать со всеми остальными.

Терапевт: Итак, самое лучшее для вас заключается в чувстве облегчения, что не происходит никакого насилия.

Лорейн (как Элис): Верно.

Терапевт: Но тогда по-прежнему есть темная, холодная, голодная пустота.

Лорейн (как Элис): Да...