Лорейн (как Элис):
Я была; я была рядом со своими детьми. Каждый день я готовила завтрак.
Терапевт: И ваши дети никогда не были способны оценить это, потому что они не знают, каково это...
Терапевт:
И ваши дети никогда не были способны оценить это, потому что они не знают, каково это...
Уравновешивая и исследуя сначала одну нить, затем другую, терапевт вплетает и выпускает их из паттерна, который создала Элис. Здесь она еще раз затрагивает контраст между опытом Элис и опытом ее детей, а затем плавно переходит к тому, как дети не замечают. Это, в свою очередь, позволяет ей пригласить Элис к более подробному описанию того, что они не замечают, к описанию разницы, а также к новому и более глубокому осознанию, каково это было для нее.
Лорейн (как Элис): Нет, они не знают этой разницы.
Лорейн (как Элис):
Нет, они не знают этой разницы.
Терапевт: Каково это - когда у тебя мать с похмелья...
Терапевт:
Каково это - когда у тебя мать с похмелья...
Лорейн (как Элис): Верно.
Лорейн (как Элис):
Верно.
Терапевт: Ведь как это - когда у тебя мать с похмелья?
Терапевт:
Ведь как это - когда у тебя мать с похмелья?
Лорейн (как Элис): Это очень пусто. Очень страшно. Страшно.
Лорейн (как Элис):