«Одна из женщин спросила меня, что самое ужасное в изнасиловании. И я вдруг посмотрела на нее и сказала, что больше всего мне в нем ненавистно то, что это скучно. Мои слушательницы были явно шокированы, а я пояснила: не поймите меня неправильно. Это было ужасно. Я не говорю, что мне было скучно, когда это происходило. Просто дело в том, что прошли годы, и мне это больше не интересно. Это очень интересно первые 50 или 500 раз, когда у тебя проявляются одни и те же фобии и страхи. Больше я уже не могу себя так накручивать»[563].
«Одна из женщин спросила меня, что самое ужасное в изнасиловании. И я вдруг посмотрела на нее и сказала, что больше всего мне в нем ненавистно то, что это
Реконструкция травмы никогда не завершается полностью; новые конфликты и испытания на каждой новой стадии жизненного цикла неизбежно пробуждают травму и подчеркивают какой-то новый аспект травмирующего опыта. Однако основная работа второй стадии завершена, когда пациентка возвращает себе свою историю и чувствует прилив обновленных надежды и сил, чтобы включиться в свою жизнь. Время вновь начинает двигаться. Когда «акт рассказывания истории» подходит к завершению, травмирующее переживание уходит в прошлое по-настоящему. В этот момент выжившая переходит к задачам восстановления своей жизни в настоящем и реализации стремлений в будущем.
Глава 10. Восстановление связей
Глава 10. Восстановление связей
Примирившись с травматическим прошлым, выжившая сталкивается с задачей создания будущего. Она оплакала свое прежнее «я», уничтоженное травмой; теперь она должна выстроить новое «я». Ее отношения прошли проверку травмой и навсегда изменились; теперь она должна создать новые отношения. Прежним убеждениям, придававшим смысл ее жизни, был брошен вызов; теперь она должна заново найти веру, которая будет поддерживать ее. Это задачи третьей стадии восстановления. Добиваясь успеха в этой работе, выжившая возвращает себе свой мир.
Пострадавшие, чью личность сформировала травмирующая среда, на этой стадии восстановления нередко чувствуют себя беженцами, прибывшими в новую страну. У политических беженцев это буквально так и происходит; но и для многих других, например женщин, подвергавшихся домашнему насилию, или людей, переживших насилие в детстве, этот психологический опыт сравним только с иммиграцией. Они должны строить новую жизнь в культуре, радикально отличающейся от той, которую оставили в прошлом. Покинув среду тотального контроля, они одновременно ощущают и чудо, и неопределенность свободы. Они говорят о том, что потеряли и заново обрели мир. Психиатр Майкл Стоун, опираясь на свою работу с пережившими инцест, описывает важность задачи адаптации: