Повседневный нарциссизм не настолько заметен и не так оторван от реальности, что вызывает сложности в его распознании как у самого носителя, так и у окружающих его людей. Развитие личности по нарциссическому типу происходит тогда, когда у ребенка нет возможности развивать то, что в нем действительно есть, но есть необходимость развивать что-то другое, что необходимо значимому взрослому. Вся энергия ребенка уходит на развитие таких черт (в основном – на умение поддерживать самооценку кого-то другого, что позже станет основным элементом нарциссического соблазнения).

Такая ситуация делает ребенка, а потом и взрослого человека очень озабоченным тем, кто он есть, сфокусированным на проблемах своего раненого Эго. Эта озабоченность выражается во внутренних вопросах: «Кто я такой?», «Кем я кажусь?», «Как я себя веду?», «Что обо мне подумают?», «Как ко мне относятся?» и так далее. С одной стороны, нарциссический ребенок живет в постоянных ожиданиях и контроле взрослых, будучи вынужденным становиться для них надеждой и опорой, а с другой стороны – отсутствие усилий по развитию истинного себя оставляет его настоящую личность неразвитой, пустой, примитивной, с дефицитом представлений о себе, нуждающейся в поддержке и постоянной обратной связи от окружающих.

В терапевтическом исследовании нарциссического внутреннего диалога как будто можно заметить разницу между вопросами о впечатлении, которое производит нарциссическая личность, и искренним интересом к себе в вопросе «Кто я такой?», но эта разница иллюзорна. Интерес нарциссической личности к исследованию себя возникает ровно потому, что в этом процессе он рассчитывает обнаружить себя грандиозным, привлекательным, правым, самым умным и самым чувствительным, талантливым или гениальным человеком, которому просто еще не выпал шанс это показать. Своя уязвимость, ошибки, неприятные чувства и обычные человеческие качества нарцисса не интересуют.

Такая озабоченность собой удивительна, поскольку проявляется в совершенно неожиданных повседневных ситуациях. Человек с нарциссическим расстройством личности все же не сидит у своего отражения, как в известном мифе о Нарциссе, но в действительности учитывает только свои интересы, чувства и потребности. Например, когда я заканчивала терапию с Тарасом, с которым мы работали четыре года, я предупредила, что его первый запрос мы выполнили и теперь нам либо нужен следующий запрос, на котором мы сможем сосредоточить усилия, либо наша терапия должна быть закончена. Несколько следующих встреч мы обсуждали то, чего он бы хотел, и то, что я могла бы предложить, и какого-то видения работы, которая могла бы быть продуктивной, у нас не возникло. Работать без запроса я отказалась. Когда пришло время нашей заранее оговоренной последней встречи (после тех нескольких, которые мы потратили на обсуждение возможного будущего) – Тарас был совершенно искренне удивлен, что я действительно собираюсь закончить терапию. Для него моих условий и моих границ не существовало: он хотел продолжать терапию, но совершенно игнорировал меня вне тех функций, которые мне приписывал. На несколько минут он даже увидел меня и испытал страх и потерю, и я впервые за четыре года увидела того раненого ребенка, которым он когда-то был, но скоро (минуты через три) он вернулся к своей обычной отстраненности и сказал: «Ну я же в любой момент смогу вернуться, когда у меня возникнет запрос». Склонность нарциссической личности к глубокому и искреннему игнорированию других людей и контекстов, связанных с другими людьми, объясняет множество мелочей, которые возникают у нарцисса в близких или далеких отношениях. Чем выше интеллект и психологическая образованность (не осознанность, а именно информированность) – тем выше это пренебрежение, защищенное псевдологичной и даже псевдопсихологической аргументацией. Способность накричать на жену с объяснением: «Я имею право проявлять свои чувства», выбор занять лучшее место в группе, где есть больные и пожилые, с аргументом: «Я должен заботиться о себе», право сказать: «Ты нарушаешь мои границы» – на требование сообщать о своем местонахождении, если он задерживается или уходит один, являются яркими примерами такого пренебрежения.