Ее отчаяние из-за невозможности оставить опасную ситуацию, вероятно, влияло на рациональность ее суждений о новом партнере, и решение о создании новых отношений принималось в контексте тревоги и отчаяния, без учета потенциального риска для себя. Ее дети были с ней повсюду, но их потребности, к сожалению, игнорировались. Ее решения не отвечали долгосрочным интересам детей, являясь лишь краткосрочным выходом из ситуации, дабы избежать непосредственной опасности.

Ранний опыт Жасмин повлиял на ее чувство собственного достоинства и способствовал обеднению внутренней модели воспитания. Ее мать была депрессивной женщиной, которая с трудом могла уследить за ее потребностями, и Жасмин, уже пострадавшей от насилия и собственных трудностей в школе, где ее считали «отсталой», оставалось искать внимания и привязанности там, где только можно. У нее была тенденция искать взрослых, которые, по ее мнению, могли защитить ее, и она не осознавала эксплуататорского характера такого внимания, которое часто носило выраженный сексуальный характер. В ее внутреннем мире было мало хороших объектов и весьма спутанное представление о комфорте и заботе. Ее основным чувством в ранние годы было одиночество и отсутствие любви, и она надеялась, что благодаря появлению детей она сможет наконец-то «получить что-то для себя, кого-то, кто действительно любит», что отражало ее ощущение лишения и нарциссическую концепцию понимания роли детей.

Описания ею жестоких мужчин, с которыми она сталкивалась, иллюстрируют ее чувство покорности, бессилия и страха. Мать, к которой девушка обращалась, не могла предложить ей настоящей защиты или убежища. Жасмин описала физическое насилие, применявшееся к ней ее предыдущим партнером: «Я помню один случай, когда он был жесток ко мне. Это было из-за денег… Он посчитал, что я потратила часть его заработной платы, когда он был в отъезде. Тогда он попытался задушить меня. Он рассердился и схватил меня за горло. Он был пьян. В начале наших отношений он пил совсем немного, но позже ситуация ухудшилась. Он заставил меня прижаться к полу и сказал: «Мне придется побить тебя, что ты сделаешь, чтобы остановить меня?» В тот раз он остановился — почему, я не знаю… После того как он пытался задушить меня, я вернулась к маме. Он звонил маме всю ночь, поэтому телефон пришлось отключить. Утром я побоялась возвращаться домой и попросила полицию проводить меня. Я хотела вернуться, чтобы собрать часть детской одежды… Когда я вошла в дом, лампочки в коридоре и на кухне были разбиты, два окна были полностью выбиты. Вдоль стен коридора валялись осколки пивных бутылок, которые он кидал в стену. Я не стала жаловаться по этому поводу, подумав, что это уже не так важно, потому что он уже был арестован».