Жасмин живо описала свое чувство беспомощности и молчаливое признание того, что ее показания не взяли бы в расчет, а жестокое обращение сразу было бы сведено к минимуму, если бы она стала подавать дальнейшие жалобы на своего склонного к жестокости партнера. Она научилась не вмешиваться. Это иллюстрирует психологическое состояние «выученной беспомощности» (Seligman, 1975). Она полагала, что ничего не может сделать, чтобы избежать запугивающего и бесчеловечного обращения партнера, хоть и предприняла важный шаг, оставив его. Пугающие последствия того, что будет, если она от него уйдет, и постоянный страх перед его возмездием ярко видны в том, как возвратившись домой, Жасмин обнаруживает дом разрушенным и опустошенным.

Результат

В соответствии с моими рекомендациями для Жасмин и рекомендациями для ребенка со стороны опекуна, назначенного судом. а также рекомендациями работников, проводящих оценку в семейном центре, в котором Жасмин регулярно появлялась, в процессе обсуждения мер социальной помощи было принято решение, что план вмешательства местных органов власти будет заключаться в поддержке постепенного возвращения Жасмин прав на уход за ребенком в полном объеме. Это позволит местным властям разделить с Жасмин совместную родительскую ответственность, а также при необходимости, если появится свидетельство того, что ребенок был ранен или что им пренебрегают, изъять его и поместить в приемную семью. Жасмин должна получать поддержку семейного центра, семейного куратора и выделенных социальных работников. Она также должна была еженедельно посещать консультации, что позволило бы ей рассказать о собственном опыте сексуального насилия и своих глубоких трудностях в самоутверждении.

В данном случае был достигнут положительный результат, поскольку через год после того, как дело о попечении было закрыто, Жасмин все еще заботилась о своем младшем ребенке и хорошо справлялась с требованиями по уходу за ним. Она также была более спокойна и уверена в своих собственных правах и, казалось, чувствовала себя хорошо при индивидуальном консультировании и в поддерживающей системе, касающейся ребенка. Она расцвела, и ее больше не пугали родительские обязанности. Однако социальный работник часто высказывал озабоченность по поводу ее связи с различными мужчинами — «друзьями», но Жасмин утверждала, что она не устанавливает серьезных сексуальных отношений после окончательного судебного разбирательства по делу о попечении. Несмотря на озабоченность по поводу характера участия в ее жизни этих мужчин, не было никаких доказательств того, что Жасмин, либо ее ребенок подвергались физическому, сексуальному или эмоциональному насилию. Похоже, что ее поддержали помощь и внимание местной власти и, в частности, сотрудники семейного центра, которые проявили к ней материнский интерес. Проблемы ее социальной изоляции и недостаточной уверенности в себе удалось смягчить, в том числе при помощи поддержки и особой структуры семейного центра. Кроме того, мать все чаще принимала участие в повседневной жизни Жасмин, и та это очень ценила, чувствуя, что мать наконец-то прилагает все усилия, чтобы помочь ей, включаясь в заботу о ее сыне. Жасмин всё еще переживала потерю своих старших детей, а понимание того, что ее дети подвергались жестокому обращению, терзало ее, и это чувство глубокой потери оставалось с ней постоянно.