Идентификация Долорес с ее собственным замученным, брошенным и обманутым ребенком была очевидной, поскольку она описала глубокое сходство между собой как ребенком и своей младшей дочерью. Вина, которую она испытывала за ее убийство казалось, была спроецирована на меня, когда я была беременна и иногда я чувствовала, что не могу ставить ее в такую жестокую ситуацию. Сходство между нами как женщинами одинакового возраста стало столь же неоспоримо, как и различия, когда моя беременность проявила себя, и я сообщила ей, что собираюсь в декретный отпуск. Она отреагировала с чрезвычайной заботой и вниманием.

Проблемы переноса и контрпереноса

Проблемы переноса и контрпереноса

Процессы переноса, возникающие при работе с женщинами-убийцами, весьма неоднозначны и связаны с сильными эмоциями, так как терапевт может поочередно то скрываться за ложной защитной идеализацией пациента, то подвергаться яростному желанию убить его. Когда женщины убивали, то резко и безвозвратно срабатывали примитивные защиты расщепления, и атмосфера в комнате для консультаций отражала это. Время от времени как у психотерапевта, так и у пациента возникает притупление всех чувств и мыслей, которое почти невозможно побороть, как будто опасность признания чувств приводит к какому-то удушью. В других случаях возникает захватывающее чувство опасности, которое выражается в любопытстве по поводу ужасного, немыслимого события. Это любопытство может показаться пациенту своего рода навязчивым вуайеризмом, в котором ему предлагается вернуться к травматическим сценам и рассказать о них во всех подробностях. Представленные психиатрами клинические случаи могут указывать на уровень похотливого интереса или возбуждения, обнаруживаемый при работе с людьми, воплощающими в жизнь эти универсальные фантазии.

В процессе терапии могут возникнуть лежащие в основе насилия чувства депрессии, страха и ужаса, угрожая заразить как терапевта, так и пациента подавляющим чувством беспомощности. Пожалуй, самая коварная атака на мышление — это приглашение к сговору с отрицанием того, что произошло. На сеансах пассивная интонация берет управление в свои руки, поскольку пациент описывает свое преступление с расстояния, передавая ощущение, что с ним «как бы» произошло что-то вне его самого. Действительно, терапевту может быть трудно удерживать в памяти факт вспышки насилия, когда он сталкивается со спокойной депрессивной женщиной, которая может представлять себя жертвой. Возможно, это имеет место только в периоды большой уязвимости терапевта, когда воспоминания или мысли об этом становятся яркими и появляются в переносе как непосредственные угрозы психической или физической безопасности. Эти проблемы особенно актуальны, когда психотерапевт является женщиной детородного возраста, и еще более интенсивны когда терапевт сама в реальности оказывается беременной.